— Оно пересекло реку и ушло, — объяснил человек, правильно истолковав повисший в воздухе вопрос управляющего. — Поразительная живучесть.
— А как вы очутились в мастерской? — не понял Боумантессе.
— Через отдушину для вентиляции. Ваш помощник хотел проверить, существо какого размера может туда протиснуться. Человек — может. Кстати, вас обчистили не разумные создания, а лесные твари.
— Что? — управляющий в невольном изумлении затряс головой. Рафихаши испустил долгий клекочущий звук, похожий на звучную отрыжку и на издевательский смех хумансоо. — Что вы такое говорите?
— Прежде чем орать о неизбежной смерти и сломя голову бежать по джунглям, нам стоит сесть и малость потолковать, — самоуверенно заявил Вольный. — Вам, вашему помощнику, этому почтенному старцу, — он с приязнью кивнул оскалившемуся Рафихаши, — и мне. Можно прямо здесь, в присутствии свидетелей.
— Босс, выслушайте его, — зашипел Анкис. — Да, он туманно изъясняется, но в его словах кроется здравый смысл. Зря мы сразу к нему не прислушались. Все бы тогда обернулось бы совсем по-иному. Может, и Шолто остался бы в живых. Босс, он разбирается в том, о чем рассуждает.
— Ладно, — обреченно сдался Боумантессе и плюхнулся на низкое, занозистое крыльцо мастерской, туда, где образовалось крохотное озерцо тени. Уже не пытаясь скрываться, яростно поскреб ноющий бок. — Будь по-вашему. Отлично. Внимаю во все уши.
Рафихаши махнул своим: колыхаясь и наступая друг другу на ноги, лаймеры попятились, образовав встревоженно перешептывающийся круг с вкраплениями слаиков и людей. Кто-то приволок складные парусиновые стулья для Рафихаши и Анкиса. Хумансоо остался на ногах, привалившись к горячей от солнца дощатой стене. Похоже, ему требовалось быть уверенным в том, что никто не подкрадется к нему сзади.
Происходящее до крайности напоминало очередное деловое совещание с десятниками шахтерских бригад. Только проводимое не в умиротворяющей прохладе Малого Дома, а на оглушающей уличной жаре. Да еще с участием лаймера. При обычных обстоятельствах туземца никогда бы не допустили в общество существ с подтвержденной высокой степенью Индекса Разумности. Теперь крайне самодовольный Рафихаши восседал на хлипком табурете, помахивая палкой. Высохшие зерна в раскрашенных стручках звонко шелестели. Солнце выбивало ослепительно яркие искры из украшений в волосах хумансоо. Не хватало только прохладительных напитков и прислуги с большим зонтиком и опахалом.
Нарушая законы этикета и приличия, Вольный заговорил первым, обратившись к лаймеру:
— Почтенный, разрешите мои сомнения. Почему вы называете напавшее на нас существо чуждым Лаймерине? Разве оно — не порождение здешних лесов? Есть у него какое-нибудь именование, чтобы отличить его от прочих зубастых тварей?
Боумантессе хотел вмешаться, посоветовав хумансоо выбирать слова попроще, иначе абориген по скудости ума не поймет смысла и половины обращенных к нему фраз. Рафихаши передернул кончиками торчащих ушей и отозвался на почти правильном рог-спике, без присущего лаймерам шипящего акцента:
— Леса не творили его. Оно упало с неба. Мы больше не ходим туда, где его гнездовье.
— Ага, — понимающе кивнул Сайнжа. — Это кое-что объясняет.
Он обратился к управляющему и его помощнику:
— Я осмотрелся в хранилище. Тот, кто проник внутрь, обладал немалой силой, но совершенно не использовал инструменты, даже самые примитивные. Решетки с замками просто выворочены из стен. Охранника прикончили так же, как и капитана блюстителей — мгновенным ударом хвоста с зазубринами. Я нашел следы когтей на полках и ящиках. Их было двое. Пока одна из тварей учиняла беспорядок в лагере, ее сородич промышлял воровством.
— Но такого не может быть! — не выдержал таульгар. — Это дикие животные! Наделенные примитивными инстинктами и опытом выживания!
— Весьма удивительные животные, я бы сказал, — хумансоо выставил пятипалую ладонь и начал загибать пальцы, — посмотрим, что они натворили за несколько дней. Первое ночное нападение — тихое, стремительное, со множеством бессмысленных жертв. Ночь с засидками — из леса выбегает насмерть перепуганная бронированная тварь, с которой вам удается справиться. Спустя несколько стандарт-часов, в самый разгар дня, происходит нападение рукокрылого создания. После возни и суматохи оно застрелено. На сцену врывается черный и чуждый. Никто не против, если я буду звать его альясом? Он убивает Шолто, носится по лагерю, пугает всех до мокрых штанов. Предполагаю, что без моего вмешательства зверь благополучно удрал бы в леса, не получив ни единой царапины. Все это крайне смахивает на разведку, изучение возможностей противника, поиск и устранение наиболее опасной фигуры. Вывод напрашивается сам собой — и какой же?