«Что оно в силах мне сделать? Может, это всего-навсего мелкие грызуны», — с этой успокаивающей мыслью охотник Найхави переступил высокий комингс, проникнув в крохотную рубку. Из трещин между разошедшимися и погнутыми листами обшивки потоками лился солнечный свет. Преломленный качающейся листвой, он приобретал насыщенный зеленоватый оттенок, наводя на мысли о морском дне и давным-давно затонувшей подлодке. Путаными ворохами змеились провода, исчезая в закрепленных на стенах и потолке приборных кожухах с сигнальными лампами.
Беззвучно ступая, Сайнжа миновал проход между изъеденными плесенью рундуками с плоскими крышками, заменявшими экипажу спальные места. Увидел плавно изогнутую консоль пульта управления вельботом и круглый иллюминатор, врезанный в носовую часть корабля и укрепленный концентрическими стальными обручами. Часть остекления разбилась при посадке, в щерившиеся зазубренными осколками дыры немедля просунулись любопытные отростки лиан. Пульт напрочь незнакомой сложной конструкции был усеян множеством перекидных рычагов, мелких тумблеров и рядами кнопок, и снабжен двумя штурвалами о шести спицах, побольше и поменьше, размещенными на складных выдвижных опорах. Перед пультом возвышались два ковшевидных ложемента с высокими спинками для пилота и астронавигатора.
Тихое постукивание вытекало из темноты под выступом консоли, где зоркий глаз Сайнжи углядел груду скомканной технической ветоши. Охотник шагнул вперед, намереваясь обогнуть кресла и заглянуть под пульт. Похоже, там раскачивалась и стучала оторвавшаяся деталь, а он принял прерывистые звуки за искаженный до полной неузнаваемости сигнал бедствия. Где же прячется источник призрачного голоса, заманивший его сюда? Или не было никакого голоса? Он просто-напросто изрядно треснулся головой о подводные камни, когда рухнул с водопада.
Но как тогда прикажете толковать в корне изменившееся поведение альясов? По известной привычке диких зверей, они собирались незамысловато растерзать человека и закусить его требухой. Однако чуть позже альясы стали зверями выдрессированными и натасканными не хуже доброго гончего пса, сопроводив хумансоо к месту крушения корабля. Да, в пути Тень и Призрак вовсю рычали на пленника и угрожающе замахивались хвостами, но серьезного вреда ему не причинили.
Оба зверя по-прежнему бдели снаружи, выжидая. Охотник встряхнулся, скользнул вперед по чуть прогибающемуся решетчатому полу — и замер, держа нож на отлете.
Кресла не пустовали.
Экипаж корабля без имени не оставил свое гибнущее судно, ставшее их погребальной камерой.
Они лежали там, одинаково запрокинув головы и навсегда раззявив оскаленные, провалившиеся рты в беззвучном вопле отчаяния. Они не погибли при рискованном падении в бескрайний океан джунглей, нет, конец их жизням положило нечто иное. Пилота и штурмана словно выпотрошили изнутри. Некая чудовищная сила взломала хрупкую клетку человеческих ребер, разметав внутренности и оставив гнить в моменте нескончаемой агонии. Сайнжа решил не задумываться над тем, что пережили эти двое в свои последние секунды — но, чуть сместившись вправо, он увидел намертво сцепленные руки. Плоть скукожилась и почернела, сквозь тонкую, как пергамент, кожу прорвались изжелта-коричневые хрупкие кости — но даже смерть оказалась не в силах разорвать рукопожатие.
Застыв в неподвижности, охотник долго смотрел на сомкнутые, искривленные пальцы с облезшими ногтями. Кем бы не были незнакомцы в спасательном вельботе, они до конца оставались вместе.
Сайнжа перевел взгляд повыше. От лиц ничего толком не осталось. Обтянутые мумифицированной кожей кричащие черепа, на которых издевательской прихотью природы сохранились волосы, просевшие ямы бывших ртов и глазниц. Ежик темных волос у сидевшего справа и длинные белые пряди на голове того, кто находился слева. Они шли на спасательном вельботе, значит, покинули терпящий бедствие большой корабль. Куда они держали путь? Кем доводились друг другу — деловыми компаньонами, давними друзьями, случайными попутчиками?
Осторожно протянув руку, охотник едва коснулся светлых волос мертвого мужчины. Пальцы мимолетно ощутили сухую ломкость прядей, истлевших во влажной жаре Лаймерины. Разум своевременно задался вопросом, на кой ляд ему втемяшилось тревожить покой мертвеца. Он стоит в мавзолее, где надлежит выражать почтение усопшим...