— В контрактах также прописана обязанность компании по обеспечению безопасных условий труда, — отпарировал Шолто. — Как-то: защита рабочих от погодных катаклизмов и нападений агрессивных существ любого рода и степени разумности. Ночные визитеры в точности подпадают под это определение. Кстати, почтенный Боумантессе, вы заметили: никто из уцелевших свидетелей не дал точного описания нападавших зверей? Одни твердят о блестящих клыках, другие — о твердой как сталь чешуе, третьи — о ярости и скорости, неподвластной глазу, но разрозненные детали никак не складываются в общую картину. Интересно, туземцы умеют охотиться на этих тварей?
— Пойдите и расспросите, — хумансоо обладали поразительной способностью одновременно удивлять и раздражать. Земляне грызлись насмерть из-за сущей ерунды, делали поразительно глубокие выводы на основе крайне скудной информации и вредили соплеменникам там, где любая другая нация предпочла бы выгодное сотрудничество.
— Уже пытался, после первого нападения. Лингвоадаптер пасует перед здешним бульканьем, скрежетом и шипением. Местные, освоившие пару сотен слов на рог-спике, несут полную чушь. Знаете, я даже пролистал заметки профессора Стенлида, первооткрывателя и исследователя Лаймерины. Его экспедиция на аэростатах изучила и картографировала только один материк из трех, но мэтр уверенно относил местную фауну к разряду «Каппа».
— Преобладание рептилий и амфибий, большое количество разновидностей птиц, примитивные млекопитающие, низкая популяция хищников, почти полное отсутствие крупных особей, — припомнил классификацию Боумантессе, мысленно пометив себе в ближайшее время ознакомиться с трудами Стенлида. Негоже, чтобы какой-то хумансоо превзошел в образованности представителя древней и могущественной расы таульгар.
— В точку. Никаких разгуливающих табунами больших злобных тварей навроде тахоргов или гандарий. Но профессор Стенлид и его отряд физически не могли обшарить каждый укромный уголок Великого Леса и пересчитать по головам его обитателей. Кто-то наверняка остался незамеченным. Мы его изловим. Непременно изловим, — Шолто ухмыльнулся, показав квадратные желтоватые зубы. — У меня есть кое-какие соображения, но мне нужно ваше разрешение.
— Пойдемте в дом, — махнул рукой таульгар, передернувшись от гнетущего осознания того, как сопревшая кожа покрывается новыми мокнущими волдырями. — Обсудим ваши предложения. Анкис, распорядитесь, чтобы тела поскорее захоронили. Анкис?..
Заместитель управляющего рудником застыл, обратив плоскую чешуйчатую морду к безоблачному куполу небес. Высунувшийся из пасти кончик языка маиссо часто подергивался.
Высоко в небе над Хаабо полыхнуло ослепительным сиянием. Из трескучей лиловой вспышки вывалился стремительно увеличивающийся в размерах темный объект, перечеркнувший прозрачную бирюзу огненно-дымным шлейфом. Некое воздухоплавательное судно малого тоннажа с нарастающим пронзительным воем падало вниз, чудом удерживаясь от срыва в неконтролируемый штопор. В толпе, неспешно бредущей к баракам и кухонным навесам, встревоженно завопили.
Майор свистяще выругался. Сорвался с места, на ходу скликая подчиненных и крича, чтобы все что есть мочи бежали прочь от реки. Прищурившись, Боумантессе отчетливо разглядел две мачты терпящего бедствие корабля, черный провал в борту и яростное голубое пламя ревущих дюз. Отчаянно дергая маневровыми рулями, межзвездный корабль на полном ходу валился прямиком на рудник.
Воображение управляющего с готовностью нарисовало жуткую картину. Взрыв двигателей с легкостью расшвыривает вагонетки и спиралью закручивает рельсы. Орущие рабочие в панике мечутся среди горящих палаток, сбивая друг друга с ног. Из опрокинутых тачек сыплется руда, драгоценные кристаллы исчезают в жидкой грязи. Уцелел ли на борту кто-нибудь из экипажа? Стоит ли кто у руля и в машинном отделении? Зря он с утра не сверился с астрологическим оракулом. Может, там имелось недвусмысленное предостережение: грядущий день станет одним из самых скверных в жизни Боумантессе.
Веерообразные паруса, плотно прижатые к реям, с треском распахнулись, поймав жаркий ветер Лаймерины. Не выдержав многократно возросшей нагрузки, грот-мачта переломилась пополам, увлекая за собой паутину бегущего такелажа. Фок-мачта устояла. На высоте около полусотни ярдов судно, не замедляя падения, резко задрало нос. Оглушительно заскрежетав, обе дюзы провернулись на направляющих осях, приняв вертикальное положение и перенацелив выхлоп вверх.