Мы оба надолго замолчали.
Вокруг костра становилось все темнее, потом резко обозначила себя настоящая ночь. Глаза девушки стали казаться неестественными, так сильно в них отражались желтые огни, поэтому я, уже не боясь показаться смешным в таких ненастоящих глазах, решился задать вопрос, против воли получилось немного обиженно, с вызовом:
— Анна, признайся, ты что, жалеешь нас? Ну, меня, Бориса?.. За что?
Огненные узкие щелки не смутились, не отделались шуткой, промолчали, щелкнули палочкой, распушили искрами раскаленную головешку…
Она сказала — после жесткой паузы, но мягкими извиняющимися словами, которые, впрочем, уже не относились ни к чему предыдущему:
— Мне пора. Скоро на работу.
Вдруг представилось невыносимо тоскливым даже ненадолго остаться одному у ночного костра, рядом с молчаливым «Камазом», на берегу ржавого карьера с тихой безжизненной водой.
— Подожди. Побудь немного.
— Зачем?
— Ну… Расскажи что-нибудь на память мне, легенду какую-нибудь, что ли.
Анна ненадолго задумалась, потом быстро заговорила:
— Хорошо. Легенда. Но — моя. Понимаешь? Я ее, если по-вашему, придумала. Теперь будет — и твоя, если… захочешь.
Ты на вертолете часто летаешь над моей землей, видишь какая она? А теперь… Представь себя птицей — твой взор не будут ограничивать рама и стекло иллюминатора, перестанет мешать шум двигателя, суета будней…
— Можно куликом?.. — неожиданно вырвалось у меня.
— Кулики высоко не летают, но — как хочешь. И — слушай…
«Кулик, поднимись повыше в небо и подольше полетай над моей землей.
…Очень давно здесь было вечное лето, и жили только большие и малые существа из твердой воды. Они были похожими на змей, черепах, пауков. Земля кишела ими. Это было то долгое время, когда Бог обустраивал землю, расселял народы. Где-то сильно не хватало тепла, Бог забрал его отсюда. Сделалась зима. Чудища замерзли, окаменели. А когда на земле установился порядок, и по окончательному закону появились четыре времени года, весной тела оттаяли и превратились в живую воду. Так образовались реки, озера, ручьи. Появилась растительность, здесь стали селиться рыбы, птицы, звери. Сюда пришел мой маленький народ и стал частью этой жизни. Не царем, не хозяином — частью.
Ничего не менялось тысячу лет…»
— Анна, подожди, можно дальше я? Вот так:
«…Ничего не менялось тысячу лет, пока не прилетел ты, Ржавый кулик…»
Когда Пангоды заснули, Кулик открыл глаза и обнаружил себя на пустыре среди кирпичных и бетонных новостроек. Он осторожно расправил ржавые крылья и тут же сложил их. Потрогал клювом застоявшиеся ноги, потоптался на месте. Присел и, почти не применяя крыльев, запрыгнул на плоскую крышу пятиэтажного дома.
Повернул голову на восток, в сторону центральной свалки. Как всегда, там маячил темный силуэт. Свалка вырастала вместе с поселком. Вместе со свалкой рос Черный ворон, он уже доставал Кулику до колена. И с каждым годом становился все наглее. Вот и сейчас — делает вид, что не замечает Хозяина, что ничего его в жизни не интересует, кроме мусора: разгребает лапами рыхлые кучи, перекладывает клювом с места на место ящики, коробки, бутылки. Но Кулик знает, что Ворон все видит, всем интересуется, ждет. Мерзкая тварь, — в очередной раз заключил Кулик и мягко спрыгнул на землю.
Перешагивая через деревянные двухэтажки, дошел до старого центра поселка.
Что-то нужно делать. Уже несколько лет дует новый беспокойный ветер, сны стали тревожными, а пробуждения безрадостными.
Он вытянул клюв и склевал звезды на исполкомовском флаге, прислушался. Из-под обшарпанного общежития выскочил таракан. Кулик нагнулся к нему, таракан успел спрятаться.
Приближалось утро, глаза слипались. Кулик решил спать здесь же, никуда не уходя. Проваливаясь во мрак, он видел себя то давно сгоревшим общежитием, то зэковским бараком, то поселковым кладбищем… Он опять открыл глаза, огляделся, ища покоя.
Рядом жил парк, ровесник поселка. Деревья росли так медленно, что за двадцать лет с тех пор, как их посадили, они только перестали быть похожими на кусты. Но это обстоятельство никогда не огорчало Кулика, потому что оно было вполне согласно с природой болота, на котором жил теперь он, Ржавый кулик.
Он зашел в парк, примостился у самой высокой лиственницы и сразу же заснул. Уже через минуту большое прозрачное пространство в центре парка затянулось, заполнилось обычным утренним воздухом — смесью дизельной дымки с легким рассветным туманом.