Война началась.
Глава 22 Джеральд
Как только завязывается бой, сразу становится легче жить и работать. Подготовка выматывает, а после первого залпа расцветает в душе энтузиазм, потому что отыграть назад нельзя. Можно более ни о чём не думать, лишь дёргать в нужном месте раскинутые в пространстве и времени нити судьбы.
Я обо всём забыл от восторга, когда прямолинейный удар королевского флота нарвался на наш отработанный до блеска сложный щит. Мы с Виолой почти безупречно рассчитали траекторию огня, и вся сила, грамотно раскрученная нашими ловушками, полетела обратно.
Конечно сокрушить броню военного флота этот рикошет не мог, но вот качественно подпортить настроение, спровоцировать смущение и панику — вполне. Мы с первого удара (причём не нашего, заметьте) сломали боевой порядок вражьих кораблей, а уж что делать с каждым из них отдельно, мои капитаны знали назубок.
Столь милое сердцу стратегов линейное сражение сменилось хаосом пиратских атак.
Приватиры ринулись на поживу как стихия, довольно слаженная, но не на первый взгляд. Поделив добычу заранее, мы вгрызлись в неё одновременно десятками пастей.
От напряжения взрывалась голова, я с трудом удерживал ритм сражения в поле внимания, как ничто другое мне помогало знание родных тактик, потому что работали теперь только наши, а Виола растерялась: то ли напугал её царящий в пространстве бардак, то ли страх не справиться с задачей.
— Ничего, всё хорошо, — прошептал я, зная, что она услышит мой голос, поскольку мы уже сошлись плечом к плечу в виртуальном поле и разлучиться не могли. — Просто будь рядом, подбадривай меня, давай, если надо, пинка. Мы победим, сомнений быть не может. Я не проиграл ни одного сражения!
Потому что, как очень умный приватир, никогда не ввязывался в то, что могло прийтись мне не по зубам, но вслух это говорить не следовало, особенно сейчас: прозвучало бы непедагогично. Многие считают, что боевой дух и холодный расчёт — это разные вещи, но я вам скажу: они не правы, они просто не умеют считать.
Атака. Справа. Слева. Повремени, пропусти его залп под носовой бронёй, а ты ускорься. Разом! Взяли! Брось его, он готов, а вот тот — ещё нет.
Сотня огней слилась в моей башке в одну систему, и я едва держался в поле внимания, с трудом ухитряясь видеть всё сразу, а потом Виола подставила плечо, и её тихие, робкие пока посылы добавили мне отваги и присутствия духа. Ну и свободы воли — тоже. Вдвоём мы обрели новую силу.
Наши корабли, их корабли. Когда страдал от чужого огня кто-то из моей Кратной Бури, я ощущал физическую боль, прошивавшую беспомощно раскинутое в кресле тело. Я дрался за них потому, что они отчасти были мной. Бортовые компьютеры не успевали просчитать варианты, опаздывали и врали, мы с Виолой опережали их. Свои и чужие. На самом острие судьбы. Не всегда наш прогноз был безупречен, но число побед на фоне редких ошибок всё росло и росло.
Я видел, как отпадают, валясь беспомощно кто куда корабли королевского флота, противников становится меньше, а наша задача — проще. Мы с Виолой черпали свежий с пылу-жару опыт и уходили в будущее всё дальше и дальше. Приватиры побеждали и лишь идиот мог продолжать сражение, но чужой командир не сдавался, решив, как видно, погибнуть в этом бою.
Я ничего не имел против, но его стремление тащить за собой остальных мне не нравилось. Хочешь дохнуть — делай это в одиночку. Команды не виноваты, что начальник у них дурак. Король виноват, но с него мы тоже скоро спросим.
— Виола! — простонал я. — Прозрей его. Я не вижу!
— Сейчас! — откликнулась умная девочка.
Она погрузилась в свою задачу, а я подхватил огненный мир единственно на свои плечи. Показалось тяжко, но только на миг. Я уверено вёл сражение, когда вновь почувствовал нешуточный испуг моей напарницы. Совсем не детский. До отвращения взрослый.
— Что?
— Он не отдаст приказ.
Плачущий голос едва не вырвал меня из тенет сражения. Показалось, что самое важное сейчас — успокоить девочку, которую я привлёк к мерзкому кровавому делу. Она увидела нечто, тяжким грузом ложившееся на её ещё такое маленькое и некрепкое сердечко. Я был обязан биться сам, а не впутывать ребёнка. Хотя…
— Виола! — позвал я, а потом проскочил, на миг отвернувшись от мелькающих в пространстве кораблей, по уже проложенной в будущее дорожке, увидел гремящий финал, всё понял и тотчас отдал приказ:
— Флагман уничтожить! В пыль!
Я говорил на нашем языке и Мышь не могла понять моих слов, но она прозрела результат, и я ощутил, как съёжилась отважная воительница в большом не по размеру рабочем кресле, сразу став особенно маленькой.
Вероятно, упрямец, командовавший чужим флотом, уже достал моих ребят сверх меры, потому что приказ начали исполнять едва не раньше, чем я его отдал. В пыль так в пыль. Грянули разом сотни орудий. Треснула пошла волнами защита, сыпалась энергетическая броня, да так, что эсминец влезший в драку больших фрегатов отнесло прочь как листик. Я мысленно пообещал этому энтузиасту знатный выговор, а потом случилось то, что должно было случиться.
Мои корабли сделали разворот кувырком, как в регулярных частях не учат и синхронным ударом разнесли огромную посудину врага в мелкие дребезги.
Осколки разлетелись, неслышно сгорая на границах экранов, заполыхали взрывами ближние рубежи, а потом битва превратилась в избиение.
То ли моральный дух королевского флота оказался слишком сильно подпорчен гибелью флагмана, то ли отпустил другой страх, но противник начал массово сдаваться сам. Я понял умом и почувствовал сердцем, что мы справились.
Расслабляться не следовало, могли ещё ждать сюрпризы и подвохи, но ребята один за другим уволакивали пленные суда в тыловую ударную зону, рабочее пространство пустело, и я позволил себе глянуть на Виолу в реальном мире.
Она сидела в своём кресле закрыв глаза, дрожала как листик на ветру, и я забыл на миг обо всём, нагнулся, отдал силовой колпак и выдернул девочку, обнял, прижал к себе как там, в горящем доме, погладил по волосам, по спине.
— Всё было правильно! — сказал я. — Ты молодец, да мы размазали один корабль насовсем, вместе с его несчастной командой, но промедли мы, проклятый враг отдал бы приказ на автоматическое уничтожение всех своих судов. Людей погибло бы намного больше, да и наши экипажи могли пострадать. Ты всё сделала правильно, без тебя я бы не справился. Виола, умничка, отдай мне свою боль, я выдержу и не такое.
Она завозилась, отпрянула слегка, чтобы посмотреть мне в лицо.
— У него была эта кнопка и он хотел её нажать, я видела. Это правда могло взорвать все другие корабли?
Процветает ещё кое-где такой идиотизм. Будешь драться до последнего, когда к затылку приставят пушку, сунут бомбу за воротник. Наверняка капитаны знали, что их ждёт вслед за проявленной слабостью.
— Теперь, когда мы в курсе, сможем обезвредить заряды. Впрочем, полагаю, иные командиры и сами справились. Глупо погибать не хочет никто.
— Но почему заложены эти бомбы? За что? Корабли и люди. Они же свои.
Ну и вопросы рисовались у Мыши. Разумные, конечно, но я не знал, как правильно объяснить самые простые понятия, потому что люди навертели вокруг естественных вещей парсеки благостной лжи. Эх, Фиалка. Бедные, если подумать, её родители.
— Потому что приватиров считают чудовищами, которые едят маленьких детей. Вот так!
Я осторожно куснул ткань мундирчика и слегка потряс головой, словно намеревался кровожадно отхватить его часть. Виола фыркнула, не то рыдания пытаясь скрыть, не то смех, а потом ткнулась мордочкой в моё плечо и затихла. Вот и ладно.
Я вернулся к войне, которая шла потихоньку по своим привычным законам. Отдал приказ на обезвреживание всего, что ещё могло взорваться, понаблюдал за тем, как мои капитаны рачительно распоряжаются чужим флотом, улыбнулся про себя и только тогда впустил в наушники большой эфир.