Белов: «В Дяглеве парашютисты установили связь с 41-й кавалерийской дивизией. Казалось, с 8-й воздушно-десантной бригадой все теперь благополучно».
И по Белову, и в действительности это произошло 13 февраля 1942 г. Белов, сразу же далее по тексту: «Но уже на следующий день противник снова овладел деревней Дяглево».
На «следующий день» это получается — 14 февраля 1942 г. Но в действительности-то — 15 февраля! Случайна ли ошибка?
Далее, Белов, сразу же далее по тексту: «Парашютисты опять были отрезаны от корпуса и попали в тактическое окружение. Тогда я решил оставить на участке Сеяиваново, Стогово, Забново в качестве прикрытия 329-ю стрелковую дивизию и 250-й воздушно-десантный полк, а главные силы повернуть на Семлево. чтобы помочь 8-й воздушно-десантной бригаде».
Теперь мы можем ответить на вопрос, случайно ли спутал мемуарист даты. Признай он, что не уже на следующий день (считая от 13 февраля), а 15-го противник овладел Дяглево, пришлось бы признать, что десантники 14-го вовсе не из-за их «окружения» штурмовали Семлево с кавалеристами. И что накануне штурма они передали свой участок обороны кавалеристам, вовсе не будучи «окружены». Так зачем же П.А. Белову-мемуаристу понадобилась столь избирательная забывчивость? Ответ: оправдать каким-либо благородным мотивом самоубийственный для беловцев семлевский штурм. Сам погибай, дескать, а товарища выручай. Не в мемуарах, а в 1942 году П.А. Белов знал лишь одно: командование фронта уйти из-под Вязьмы так просто и быстро не разрешит. Не до Вязьмы, так хоть закрепиться у нее понадежнее требуется. Взять бы райцентр!
16 февраля стало окончательно очевидно, что продолжение атак в Семлево уже не принесет группе Белова ничего, кроме дополнительных неоправданных потерь. Штурм поселка был прекращен, последние подразделения покинули поселок.
В боях на улочках районного поселка Семлево группа генерал-лейтенанта П.А. Белова была совершенно обескровлена. Скрупулезные в подсчетах немцы, 16 февраля, по оперативной сводке группы армий «Центр»: «В Семлево до сих пор потери русских насчитываются в 580 убитых»{40}. Почти шесть сотен — и это только убитыми, и только в самом райцентре. Фактически именно здесь окончательно перестала существовать та зимняя беловская конница, которой боялся враг под Тулой и Калугой. Очень многие из действительно лихих кавалеристов, действительно гвардейцев первой военной осени и подмосковной зимы, легли здесь навечно.
ДЯГЛЕВСКИЙ ИЗЛОМ
Удачная, победная боевая операция, если она проводилась подразделениями разных соединений и разных родов войск, рождает чувство фронтового содружества, закаленной в огне дружбы, — ив том числе веру во взаимную поддержку в последующих боях. Но если по вине одних гибнут вторые, если горечь потерь не компенсируется хотя бы отчасти взятием населенных пунктов, возникает уже никакая не дружба, так что и применить такой термин можно лишь в кавычках: «дружба». Батальоны 8-й ВДБР, прекрасно выполнив в боях за Семлево свои задачи, о кавалеристах П.А. Белова благоприятного впечатления из этой совместной операции не вынесли. Более того: остатки 8-й воздушно-десантной бригады в последующие недели и месяцы смоленской эпопеи имели веские основания ненавидеть беловцев. Причина проста и страшна: гибель по вине беловцев сотен десантников.
Произошло вот что. Освободив Дягаево, десантники перед штурмом Семлева были сменены в этом пункте подразделениями 41-й кавдивизии. Противник — в целях деблокирования его гарнизона—с северо-востока, вдоль Старой Смоленской дороги атаковал советский заслон в Дяглеве. Закипели бои. 14 февраля 1942 г. кавалеристами был отражен первый вражеский нагаек силою до 2-х рот из районов Песочня, Нов. Поляново. Когда вражеским лыжникам самостоятельно не удалось отбить Дягаево, на поддержку им немецким командованием были высланы танки. 15 февраля — в тот же день, когда 106-я ПД прорывалась (и прорвалась) к семлевскому гарнизону с севера, — вторая группа, от Вязьмы через Дягаево, также рвалась на выручку блокированным батальонам в Семлево. Атаки следовали за атаками:
— рота лыжников атакует на участке 2-го эскадрона, атака отбита;