Самый простой ответ у гениальной принцессы, похоже, в голове отсутствовал на уровне прошивки.
Ржевский без затей набрал воздух, чтобы всё в деталях разъяснить без экивоков и таким образом устранить недопонимание.
— МОЛЧИ! — Наджиб опрометью слетела с крыльца и едва успела накрыть ладонью рот попечителя. — Тут видишь ли какое дело, — она обратилась к подруге и зарделась. — Для него не существует сословных различий. Титулы, троны, принадлежность к роду — это всё теряет любое значение для Ржевского, если самка кажется ему привлекательной внешне.
— Ух ты. — Аль-Футаим серьёзно и по-новому посмотрела на хозяина поместья. — Получается, его интерес ко мне — исключительно на ниве личной приязни? И никакого материального расчёта?
— Дура?! — оскорбился Ржевский искренне. — Или специально?! С бабой возможен только один расчёт! Как бы в кабаках за неделю больше недельного оклада не просаживать! Да на подарки ей! Только расчёт никогда не оправдывается, как многолетний семейный опыт говорит, — он сбавил громкость и шмыгнул носом.
— А ведь меня ещё никогда не хотели исключительно как красивую тёлку, — резко загрузилась такая же откровенная Далия, и не подумав оскорбляться. — Подкатов в Эмирате хватает лет с пятнадцати, в самых разных Дворцах, но…
— А как же ваша религия? — слегка оживился Дмитрий, безошибочным нюхом охотничьей собаки почуяв смутную перспективу.
— Да как и везде. Кто-то строго соблюдает и живёт по канону всю жизнь. Кто-то только вид делает, и то, на людях. А наедине может и вашей водки выпить, и после этого… А кто-то даже вида не делает, — Далия аль-Футаим тоже никогда не врала.
— Хм. А ты к какому типу из этих трёх относишься? — вид у Ржевского был простодушный-простодушный.
Мадина открыла было рот и даже заикнулась, но резко передумала и прикусила язык.
— Ты далеко не так прост, как стараешься казаться. — Принцесса быстрее чем за секунду продемонстрировала, что трон заняла по праву и не зря. — Дмитрий, твоё наивное лицо местами убедительно, да. Только оно прямо противоречит кое-каким слухам, распространяющимся сейчас у нас дома, — Аль-Футаим снисходительно улыбнулась, наклонив голову к плечу.
— Это каким же? Заинтриговала. — Дмитрий бросил валять дурака и стремительно превратился в неглупого блондина, выглядящего старше своих лет.
— Слух простой. Говорят, что ты меня трахаешь.
— Ух ты. — Ржевский в первый момент загорелся вполне определённым энтузиазмом, потом резко успокоился и задумался. — Хорошо бы, грех спорить, но чего нет того нет. А на какой почве у меня такая популярность в ваших землях? Погоди, не говори, сам соображу… Японцы. Полиция, когда я с вашими гвардейцами первый раз дрался.
— Мхм, — Далия кивнула.
— Но причём тут мой ум?! С чего это только на этом основании моё глупое лицо не может быть правдой?!
— Потому что меня там и близко не было, там была она, — тычок пальцем в Мадину. — Она, как и вся её семья, Канон соблюдают практически без всяких скидок. Что такой слух пойдёт, она просчитала на месте — работа такая.
— И?
— И если никак не пресекла (слух-то ширится), то уж дураком тот, кто рядом с ней тогда находился, быть по определению не может! — завершила сложную конструкцию подруга.
— Дим, Далька хитрая. Может даже, хитрее тебя: она всю жизнь всем и всегда в лоб резала правду. И ей до сих пор ничего за это не было.
— Странная стратегия для принцессы, — задумчиво заметил Ржевский. — Особенно в ваших краях, насколько я успел понять.
— Ну. А ларчик просто открывается. Она приняла, что промолчать не сможет, если что-то очень хочется сказать. Особенно правду.
— И?
— И не молчит! Говорит, что думает, а иногда даже быстрее, чем успеет подумать! Вот все и считают, что она простая, как свежий медяк.
— А она умеет думать? — Ибн-Иван переводил взгляд с менталистки на Аль-Футаим и обратно.
— Ещё как, — серьёзно кивнула Далия. — Только последние годы научилась всё-таки язык за зубами придерживать: теперь только половину правды в лоб режу, вторую исхитряюсь недоговорить. Иногда.
— Давай тогда без расшаркиваний отвечу. Деньги мне твои без надобности. Да, сейчас я на мели — но на погулять всем вместе уж как-нибудь наскребу. А чужих финансов не возьму в принципе, не говоря уже, у бабы. Особенно у такой, как ты.
— Занятно слышать, — аль-Футаим с интересом смотрела на собеседника. — Много кто натянуть хотел, но никто — как женщину. В основном — как мешок с деньгами.