Чёрт побери, а жить-то как хорошо. Настроение соколом взмыло вверх.
— Да тьху на тебя! — попечитель встряхнулся, выныривая из загадочных размышлений. — И вовсе не извращения! По взаимному согласию любой из трёх вариантов является нормой! Хотя ты наверняка и не умеешь ничего, поскольку девственница!
— Ну да, ну да, — неопределённо покачала головой менталистка, нагоняя интриги.
А чё, всё равно языка никто не понимает.
Клиент во второй машине напряжённо наблюдал за происходящим, ждал и не вмешивался. Из окружавших имение небоскрёбов было видно только контуры прохода в защите, ящики стояли сбоку и в глубине.
— Какая ты испорченная! — заявил Ржевский. — Я по делу звал!
— Жопу и сиськи лапать не дам, — показала язык Мадина, поддаваясь детскому порыву. — Трахаться до свадьбы тоже не буду. Сперва женись.
Попечитель побагровел ещё больше:
— Я. НЕ. ЗА. ЭТИМ! Как сделать, чтобы этот хмырь про ящики не помнил?
— Уже. Последних пяти минут как не бывало. — Мадина нехотя пояснила, — Дим, я же вижу, кто в портал с нашей стороны и что грузит. — Она коснулась ногтем браслета.
— И?
— Ваше законодательство, таможенное в частности, как менталист помню лучше тебя. Судя по всему.
— И? — взгляд Ржевского, словно загипнотизированный, не отрывался от её груди.
Похоже, опекуна снова заклинило.
— Дим, о чём ты думаешь, у тебя эрекция сейчас будет, — вздохнула Наджиб, уже даже не удивляясь. — Что люди скажут? А впрочем, твои проблемы… Я, когда подходила, ему всё потерла на автомате: нам круги по воде про портал и ящики не нужны. А дед Анастасии тот ещё старый козёл — тебя угнетать приехал и в зависимое положение подмять.
— Да то понятно. Сироту всякий обидит норовит, — хохотнул опекун.
Буквально за минуту он перебросил тяжёлый груз в машину клиенту и получил мешочек с золотом, почти точную копию своего, только гораздо более увесистый.
— Пересчитайте. — Водитель получателя, хмурый мужчина со шрамами на лице, покосился на оттопыривающиеся зелёные труселя хозяина, затем на деньги в его руках.
— Нет необходимости, — Ржевский подбросил плату на ладони. — Пятьсот двадцать ровно, как договаривались.
Курьер здорово удивился, но ничего не сказал.
— Проба девятка — соответствует, монеты новые. Дефектов или отклонений по весу не имеют, — беззаботно улыбнулся попечитель. — Спасибо за аккуратность, с вами приятно иметь дело.
— С вами тоже. — Курьер не стал спрашивать, каким образом Ржевский видит сквозь кожу.
На Барсукова он старательно не смотрел, как и на менталистку, рванув с места на скорости.
— Веди в ограду. Я сниму с него стазис, когда защиту вернёшь, — предложила Наджиб. — Будет искренне думать, что ты его сам запустил.
— Посканируешь его, пока болтать будем? Можешь со мной под руку идти и делать вид, что по-русски не понимаешь?
— Хорошо, но лучше иначе. В трёх шагах сзади идти буду, конкретно от него отводом глаз прикроюсь. С точки зрения ментала, так в конкретном случае правильнее.
— Спасибо большое. — Ржевский весело перебросил золото с ладони на ладонь ещё раз и запел свою дурацкую песню про кабана под окнами. — Кажется, жизнь налаживается.
Мадина дождалась восстановления иллюзии по периметру участка:
— Дим, убивать он тебя не собирался, но надавить планировал достаточно серьёзно. Он не в курсе про твои резисты, считает тебя абсолютным простаком.
Затем менталистка щёлкнула пальцами повторно.
— Ой. Что-то голова закружилась! — Барсуков-старший вскинул руки к вискам, озадаченно оглядываясь по сторонам.
— Лови. — Дмитрий бросил ей вначале портальный ключ, затем без паузы золото. — Делим поровну, половина твоя. Пусть у тебя будет, мне в трусы положить некуда. А руки свободными пока подержать хочу, — он со значением покосился на визитёра.
Деньги ей не были нужны, но и спорить было бы лишним. Ладно, пусть лежат в доме.
— Как закончишь с дорогим гостем, — побольше сарказма в голос, — несёмся к Норимацу. Надо со вторым фигурантом доработать, раз ты старшего у Левашовых оставил.
— Да помню, — поморщился Ржевский с досадой, не обращая внимания на напряжение старика.
Тот не понимал ни слова, поскольку разговор шёл на языке Залива; но очень хотел бы знать, что именно при нём обсуждают.
— Дим, один вопрос. Немного неуместный и не срочный, но лично для меня важный.