Моя одежда сейчас, если помягче, неплохо прикрывает меня спереди, но представляет собой сплошную прожжённую дыру сзади.
— Ржевский Дмитрий Иванович, рекомендуюсь собственной персоной, — на автомате щёлкаю остатками сожжённых каблуков.
Им огня досталось как бы не больше всего.
От собственной предусмотрительности начинает разливаться радость в душ е: я ведь и обуви с запасом взял, не только одежды. Сейчас поговорю и первым делом переоденусь.
— Фаберже.
— Тиффани.
— Виттон.
— Черятов. Господин Ржевский, вы позволите на правах вашего полного соотечественника задать откровенный вопрос? — бородатый мужик, чем-то неуловимо напоминающий Хасана аль-Фахиди, сосредоточено перебирает чётки.
А он точно соотечественник?
— Даже не знаю, что вам и ответить, — говорю честно. — Во-первых, извиняюсь за свой неподобающий внешний вид. Во-вторых, проходите на территорию, лучше поговорим под защитой.
— Благодарю. — Черятов решительно отодвигает меня в сторону, входя первым.
Прочие следуют за ним. Половину минуты идём по дорожке молча, гости то и дело косятся на девчонок.
Желание задавать вопросы у моего «полного соотечественника» куда-то делось сразу после того, как он увидел Барсуковых. Чем объяснить?
— А вы не теряете времени даром, — наконец нарушает молчание Фаберже. — Ржевские в своём амплуа. Не сочтите за колкость, это я позавидовал.
Мужики снова таращатся на моих дам.
— Господа, давайте перейдём к делу? Через час встреча Изначальных, при всём уважении к вам мне хотелось бы на неё успеть.
Ювелиры переглядываются.
— Давайте я начну, — со вздохом предлагает Виттон. — Господин Ржевский, мы разом попали в очень затруднительное положение. Вы, наверное, в курсе, что в течение месяца Соту и Свободную Зону могут ожидать пока неясные изменения?
— Даже прямо участвую в процессах, — киваю.
— В каком плане? Если тайна, можете не отвечать, мы поймём.
— Изменений по моим оценкам по-любому не избежать. Я на своём месте пытаюсь сделать так, чтобы те изменения произошли в интересах большинства, а не меньшинства, — чистая правда.
— Это как? — осторожно интересуется Черятов, растерявший апломб окончательно после того, как с расстояния в пару десятков метров встретился взглядом с Наджиб.
Прикольно. Что она ему такое в мозги заправила, ещё и с изрядной дистанции.
— Это банальная экономика, — отбрасываю ногой забытый рядом с тропинкой кусок булыжника. — Если, допустим, ты монарх, то править миллионом богатых и счастливых людей с моей точки зрения будет гораздо приятнее, чем заруливать миллионом затюканных неудачников. У которых не всегда есть даже на корку хлеба.
Гости снова переглядываются.
— Знаете, репутация вашей фамилии полностью соответствует вашим политическим взглядам, — уверенно говорит Фаберже. — Но до последнего времени эта же репутация напрочь исключала наличие каких-либо реальных рычагов в ваших руках. Вы бы не могли как-то прокомментировать перед тем, как к делу перейдём мы?
— Господа, наш разговор сейчас знаете на что похож? — веселюсь в ответ. — Стоят в поле две армии друг напротив друга. Воевать они устали, делить им нечего, но монархи этих стран мириться между собой отказываются: эдакий конфликт личностей, не противоречия государств.
Гости чего-то хотят и опасаются одновременно. Прижало их настолько, что они даже между собой сговорились — хотя кое-кто друг друга очень здорово не любит, видно по лицам.
Сюда пришли от безнадёги, исчерпав запасные варианты.
Но Ржевские — известные маргиналы. Начинать с просьбы к голозадому им не позволяет апломб. Вот теперь каждый идёт и думает — ему первому начать? Или другие пускай сперва что скажут?
Дурацкая ситуация. В таких случаях надо просто общаться, не глядя на время — доверие приходит само, торопиться нельзя.
— Занятно. И? — прорезается Тиффани.
— И начинается имитация бурной деятельности; встречаются начальники штабов. А у них взаимоисключающие установки: воля начальства — война до победного конца, на фоне личного нежелания губить армию и людей ради капризов не пойми кого, — завершаю иллюстрацию. — Вот они и толкут воду в ступе, изображая переговоры.
Четвёрка толстосумов вразнобой крякает.
— Господа, я могу поинтересоваться, какая проблема вас ко мне привела? Со своей стороны обещаю, — прикладываю правую руку к левой половине груди. — Что бы я от вас ни услышал, это останется между нами.