Например, во дворце другого государства, удалённого от эпицентра событий на многие тысячи километров.
— Помощи, — не затянул с ответом напарник по бизнесу.
— На тему?
— Самодержца нашего, х** ему в сраку, в суд на заседание доставить. Всё, дальше я сам.
Японка отметила, что церковник несильно удивился.
— Какой именно ты видишь мою помощь? — архиепископ забросил ногу за ногу и поправил подушку под головой. — Чем я, в твоих ожиданиях, должен тебя поддержать?
О подоплёке, что интересно, старик даже не спросил. Видимо, у него имелись собственные прогнозы по ситуации до ранения — раз сейчас не интересуется причинами.
— На царство нашего монарха ты помазал? — в лоб ответил Ржевский.
Вроде как и не утвердительное предложение, однако все вопросы сразу отвалились.
— Да. — Священник тоже предпочёл лаконичность.
— Текст твой, который ты при этом читал, вспомнить можешь?
— Издеваешься? — отец Александр поменял ноги, забросив теперь правую на левую, и минуты на три зачастил церковным речитативом.
— Ну вот тебе и причина, — пожал плечами потомок гусара, совсем не пафосно вгрызаясь зубами в большое южное яблоко. — Ты, если формально говорить, венец царский ему под добросовестность и самоотречение ради народа доверил. Настала пора кое-какие накопившиеся за время правления проблемы гласно поднять.
— У меня нет такой власти, — немного помедлив, закусил губу старик. — При всём желании. Ты, кстати, оценил, как я никаких наводящих вопросов тебе не задаю?
— А чё тут оценивать? — Дмитрий посмотрел на остатки яблока и забросил в рот огрызок. — Артефакты твои в этой комнате не блокировались, связные по крайней мере. Со своими ты наверняка пообщался — не зря же я в столичный храм ходил. Тебя должны были вызвать, как в сознание придёшь. — Кое-кто покосился на чужой крест и прочую фурнитуру.
— Таки ты это был… не подстава…
— Да. Соответственно, о том, что ваша похищенная из церкви интеллектуальная собственность по миру в виде оружия массового поражения гуляет, не знать не можешь! — подытожил Ржевский. — И, в отличие от твоих соратников по профессиональному цеху, именно тебе понятия совести, долга и обязательств не чужды.
— Я не представляю, как царя из дворца в этот твой суд вытаскивать. И да, я по большей части в курсе, можешь не пересказывать.
— Про последний эпизод в столичном молле тоже знаешь?
— Да.
— Что это неправильно, согласен? Или ты как обер-прокурор, тройной стандарт исповедуешь?
— Согласен. Не тяни кота за…
— Тебе вытаскивать из дворца никого не надо, — припечатал потомок гусара. — Там я сам справлюсь.
— Да ну⁈ — в глазах старика мелькнуло недоверие.
— Ну или не справлюсь, — легкомысленно отмахнулся напарник по бизнесу. — Но тогда уже и тебе всё пофиг будет… Твои люди, бойцы в облачении церкви, нужны лишь для одного.
— Без драматических пауз, пожалуйста, — иерарх неожиданно стал нормальным мирским человеком.
— Твои церковники со всеми вашими атрибутами, — Дмитрий защёлкал пальцами, подбирая слова, — с крестами, с шапками этими вашими высокими, нужны для одного: от дверей Зала заседаний Суда сопроводить ответчика до любой из тройки трибун. Всё.
Священник задумался.
Ржевский не торопил, развалившись в кресле и активно поглощая невостребованные продукты. Насколько Шу могла судить, блондин ел всё без разбора, по принципу что ближе лежит.
— Даже интересно, как Николай в Суде окажется, — выдал священнослужитель через некоторое время.
— Какой Николай? — резко озадачился напарник по бизнесу.
— Царь и Император Всея… — глаза церковника удивлённо раскрылись. — Ты чего⁈
— А-а-а, царь, — с видимым облегчением взмахнул рукой кое-кто, в иных местах называемый маргиналом. — Николай — это ты царя по имени назвал, понял… Твоё высокопреосвященство, ты уж извини, но как он там окажется, сказать не могу.
Старик молча сверлил взглядом Дмитрия.
— Закрытая оперативная информация, — бестрепетно продолжил напарник по бизнесу. — Если разгласить детали сейчас, а потом не дай бог не сложится, отгадай с трёх раз, кого я виноватым считать буду?
— Того, кому заранее рассказывал, — машинально кивнул священник из положения лёжа.
— Именно, — подтвердил потомок кавалериста. — Потому хорошее правило есть: о подобного рода операциях можно рассказывать никак не до. Только после, причём в большинстве случаев — после смерти всех фигурантов. И то не всегда.
— Где ты только подобного нахватался? — хмуро бросил религиозный чин. — Хотя по содержанию претензий не имею, всё логично.
— Ой, где я нахватался, тебя не было. Извини, — неожиданно по-взрослому, почти по-стариковски, вдохнул Ржевский. — Так что, дашь людей? Ровно на несколько десятков метров. Николашу от дверей до трибуны довести — и всё.
— Сам доведу, — буднично кивнул отец Александр. — Чтоб других не подставлять, тем более, я лично его на царство помазал. Только объясни сперва, почему именно в суд???
— А чем тебе не нравится? — кажется, Дмитрий наелся и теперь решил поиронизировать.
Поскольку главную цель этого разговора уже достиг.
— Более грязного места ещё поискать, — простенько ответил священник. — Как ни парадоксально, но для разборок такого уровня я бы на наш имперский суд не сильно полагался.
— Зря. Если Основной Закон даже для тебя — писулька без последствий, то не знаю, что и сказать. — Дмитрий поднялся и прошёлся по большой комнате. — Знаешь, мне тут на язык слова давеча пришлись. Обычно я не повторяюсь на тему душещипательного, если только ради тебя…
Норимацу-младшая искренне заулыбалась: видимо, комплименты и недвусмысленные предложения слабому полу потомок легендарного кавалериста за душещипательное не считал.
Потому что их-то он повторял регулярно, ей в том числе.
— Что за слова? На какую тему? — иерарх церкви снова стал мирским.
— Есть ещё место на земле, где обязанности царя равны обязанностям любого из его подданных, — пожал плечами Ржевский. — А права любого гражданина правам монарха не уступают. Есть ещё место на земле, где нищий равен миллионеру, твой Глава Церкви — последнему мирянину, алкоголик — трезвеннику, а начальник тюрьмы — распоследнему заключённому.
Речь блондина текла убедительно, легко и непринуждённо. Шу Норимацу поймала себя на том, что заслушалась.
— Есть ещё место на земле, где простые люди вроде нас с тобой могут побороться за то будущее, которое считают правильным, — продолжил наследник скандальной семьи. — Потому что в этом месте стороны любого конфликта априори уравнены.
— Суд Российской Империи. — Епископ решительно сел и свесил ноги с кровати. — Теоретически. Занятно… Не думал, что кто-то с твоей фамилией мне подобное рассказывать будет…
— Почему?
— Да вы в судах обычно в другой роли выступаете! Я давно живу, уж за несколько поколений твоих предков насмотрелся, веришь ли.
Шу обратила внимание, что слова Ржевского произвели впечатление на церковника, авансом отвечая на все незаданные вопросы.
— Всё течёт, всё меняется, — блондин в очередной раз спокойно пожал плечами. — Всё эволюционирует: гражданские институты, личности, общество. Моя фамилия тоже, — Дмитрий без затей похлопал себя по животу и забросил в рот полоску вяленого мяса.
— Договорились. — Епископ поднялся на ноги. — Погнали.
Они шли по коридору в сторону портального зала, когда церковный иерарх спросил:
— А где ты так в символизме прокачался? Чтобы подобное не то что затеять, а всего лишь даже сообразить… — старик недоговорил. — В профильных учебных заведениях, где такому учат, не то что тебя, а вообще никого из ваших отродясь не видели! Я про семейство твоё, если ты не понял.
Ржевский немного помолчал, затем нехотя ответил:
— Знаешь, тебе врать не хочу, а правды сказать не смогу. Не обессудь.
— Хоть намекни? — откровенно попросил епископ зачем-то.