Предсказуемо, вздохнула она про себя. Наш вайб-междусобойчик с Ржевским старый гвардеец принял не за то, чем он является на самом деле.
Ему и в голову не придёт, что отношение Ржевского ко мне — это не отношение собственника к ресурсу, как было бы в подобном случае дома. Потому что я женщина и всё такое.
Дмитрий абсолютно искренен в своём отношении мужчины к объекту сексуальной заинтересованности. М-да, принять флирт за набивание цены…
Может статься, что Ржевский — далеко не самый большой недотёпа на этом ковре — уж начальник гвардии должен бы видеть, с кем (с чем) имеет дело.
— У каждого человека есть своя цена. — Повторил Хасан.
— И аль-Футаим так же говорил, — ухмыльнулся опекун. — Я пытался ему объяснить, но он не понял. Я действительно не набиваю цену.
— Так что вы скажите по возврату менталистки? Вы же не думаете, что я приму всерьёз ваше заявление о том, что она что-то решает?
— Идиот, — на Мадину накатило полное спокойствие. — Надо же так не разбираться в людях на склоне лет. А я думала, Ржевских кое в чём не переплюнуть. Ошибалась.
Стало даже безразлично, что аль-Фахиди подумает в ответ. Хотя начальник гвардии дома — достаточно серьёзная фигура, чтобы вот так ему в лоб заявлять подобное при свидетелях.
— Скажу следующее: уходи по-хорошему, если вы все не в состоянии понять, чем торг отличается от принципиальной позиции. Либо спроси её сам, а я постою за пределами ковра. — Дмитрий легко поднялся и сделал несколько шагов в сторону.
Логично. И зонтик его опеки в наличии, и сам он не будет слышать разговора.
— Знаете, до этого момента я колебалась, — Наджиб смотрела на старика, не скрывая неприязни. — Но вы мне сейчас очень помогли принять правильное решение. Спасибо большое! Я сейчас безошибочно знаю, как правильно поступить, в первую очередь — благодаря вам!
Глава 24
— Престолы наших стран, к сожалению, чаще воюют, чем решают что-то мирно. — Аль-Фахиди имел виноватый вид и задумчивый взгляд после разговора с ней. — Извините меня тысячу раз, господин Ржевский. Мне очень досадно что я в свои годы не разглядел сути, особенно когда её от меня никто не скрывал специально.
— Увы. Мы не всегда вольны выбирать, на какой стороне вступать в бой, — обтекаемо ответил попечитель. — И, ваша недальновидность, возможно, является продолжением воли пославших вас.
— Однако в случае с вами я даже рад иметь такого врага, — Хасан коротко поклонился. — Знаете, у нас есть поговорка. Если твой враг лев, значит, ты и сам лев; если же твой враг ишак, то и ты…
— Честь солдата отличается от чести генерала. Честь генерала очень отличается от чести политика, у последнего её и вовсе не бывает, — подхватил Дмитрий, видимо, переводя с какого-то из европейских языков. — Я очень рад, что все недоразумения между нами на личном уровне позади. Как бы ни бились в будущем лбами наши престолы.
— По счастью, Свободная Экономическая Зона — то место, где возможны самые невообразимые компромиссы даже между воюющими. — Мадина решительно наплевала на этикет и участвовала в беседе наравне с мужчинами.
— И тем более между престолами, не имеющими общей границы и которым нечего делить. Склоняю голову перед вашей мудростью. Попутно благодарю за гуманное обращение с нашими людьми, — Хасан предложил ладонь к сердцу, глядя на Дмитрия.
— Я очень хорошо знаю, как обращаться с солдатами чужой армии, — пожал плечами попечитель. — Особенно если собираешься заключать мир.
— Разрешите просуммировать наши договорённости. Я с этого момента до особого уведомления живу в двух местах одновременно: во Дворце у нас и в имении Ржевских. — Мадина отобрала у опекуна блокнотик с карандашом и сейчас зачитывала проект меморандума.
Дальке надо передать в письменном виде, пусть даже в таком: закон требует порядка.
— Для этого в имении Ржевских на ближайший месяц открывается стационарный портал во дворец в Эмирате. За счёт Эмирата: это и есть компенсация, причём по инициативе виновной стороны. — Она подняла глаза и вопросительно посмотрела на гвардейца.
Аль-Фахиди коротко кивнул.
При всех её личных возможностях, портал являлся одновременно и кошмаром для бюджета, и политическим решением. Пусть старик сам разруливает, раз напросился.
— Третье, вытекает из второго. Портальный ключ в оба конца существует в единственном экземпляре, привязан к одному единственному человеку магически и этот человек — Мадина Наджиб, — менталистка похлопала себя по животу.