Та прекратила краснеть и принялась багроветь.
Подъехала стадия номер два, подумала менталистка, против воли впечатляясь происходящим (хотя дальше вроде некуда).
— Выразительность ваших глаз и кое-каких деликатных форм, — опекун без затей занырнул взглядом и в глубокий вырез Юки, — затмевает высоту даже самого большого небоскрёба нашего города!
Интересно, а когда ты её глаза увидел, если ты в них и не смотрел.
Пульс за полторы сотни, Наджиб с искренним восторгом наблюдала за обеими родственницами Шу. И по мере бреда Ржевского продолжает расти. У каждой.
— Дамы, мне крайне неловко из-за нашего вынужденного вторжения на вашу территорию! — виновник женского смятения ещё раз задорно сверкнул красными цветами на зелёном фоне, безуспешно пытаясь щёлкнуть сгоревшими каблуками по второму кругу. — Но разрешите задать вопрос?!
— Какой? — пискнула Асато, прекращая багроветь и начиная бордоветь.
— Какой? — хриплым рефреном отозвалась Юки.
Сто восемьдесят у каждой, профессионально отметила следующую ступеньку чужого сердцебиения Наджиб.
Какая прелесть.
А ведь о самых занимательных спектаклях, которые менталист видит за свою жизнь, как правило, никому и не расскажешь.
Эх-х.
— Где вы ужинаете сегодня вечером? — попечитель, взяв отметку сто восемьдесят, на ней не остановился и уверенно двинулся дальше.
Двести. У каждой из них пульс под двести — хоть вмешивайся, уже без шуток предположила про себя медицинский вариант Мадина.
Происходящее ей резко разонравилось.
— Эй, завязывай? — серьёзно предложила она на языке Залива, нахмурившись. — Их тут сейчас кондратий обнимет, что потом?! Двоих не вытяну! И как ты это делаешь?! Ты ж полено в магии!
— Обратитесь позже, я занят, — отмахнулся от неё опекун, не удостаивая и толикой внимания и продолжая поглощать взглядом телеса кузин Норимацу. — Дамы! — он бодро переключился на нихонго. — Это моя ассистентка, не обращайте и вы внимания. Так какой ваш любимый брендовый ресторан в городе?! Я могу ангажировать вас обеих туда в знак сотрудничества Родов?!
Его чистый и неподдельный энтузиазм так и лился елеем изо всех щелей и пор организма.
Под ногами неожиданно зашевелился шелковый халат.
Ржевский между делом наступил пленному на голову, не отводя сияющего взгляда от обеих японок одновременно:
— Так что?!
Глава 27
— Так что?! — искренность, с которой Ржевский так непосредственно и трепетно ожидал положительного ответа японок, подкупала.
Причём его абсолютно не смущали ни висящее между сёстрами в воздухе напряжение, ни просвечивающие трусы в прорехах штанов (не совсем, к слову, модельные — чтобы сказать мягко).
Мадина подумала — и расслабилась. Дела до неё по-прежнему не было никому.
Она огляделась по сторонам и решительно направилась за небольшой столик, стоявший в конце прихожей. Уселась на стул рядом с ним, подпёрла подбородок рукой, закинула ногу на ногу и с интересом отдалась происходящему.
— Дмитрий-сан, простите что вмешиваюсь в вашу без сомнения интригующую беседу с моими двоюродными сёстрами. — Шу была бесстрастной снаружи, но внутри тоже веселилась, менталистке было видно. — Вы позвольте мне как вашему партнёру напомнить немаловажный нюанс?
— А? Что? — опекун заполошно повернулся к ней.
— Ржевский-сан, я невольно стала свидетельницей вашей раздачи долгов возле школы, — невозмутимо продолжила японка.
Пульс её сестёр, равно как и давление, слава богу, поползли вниз.
Наджиб здорово удивилась метаморфозе и даже украдкой стёрла пот со лба.
Хренасе, эмоциональные качели на ровном месте; надо же.
— Б… ЧЁРТ ПОБЕРИ. — Мгновенно посерел лицом попечитель.
— Я также знаю, сколько золота у вас в кожаном мешочке осталось, — твёрдо залепила ниже пояса Норимацу. — Я видела, как вы расплачивались в молле и помню общую сумму минус расходы.
— Ё… ЧЁРТ ПОБЕРИ. — На Ржевского было больно смотреть.
От его энтузиазма не осталось и следа, по лбу пролегла глубокая борозда, правая нога на автомате сильнее вдавила в пол голову пленника.
Наджиб тихонько захихикала и захлопала в ладоши, требуя повторить на бис.
На неё опять не обратили внимания.