— Погодите, — тёлка с холодными ледяными глазами и сиськами как у Наджиб нехорошо смотрит на мою напарницу. — Мне кажется, не всё так просто, Виктор Фёдорович. Пожалуйста, говорите с нами по-русски, — на первый взгляд вежливо просит она японку.
Ментал! Эта Решетникова — менталюга! Только ранг пониже и, возможно, уклон в сенсора, а не в психокоррекцию и амнезию!
— Аккуратно. Менталистка, — предупреждаю на всякий случай Шу, прикидывая свои действия.
По-хорошему, надо валить и валить. Валить этих козлов (раз), забирать вон тот блок со стола и валить отсюда нахрен (два) обратно в окно, откуда прилетели.
К сожалению, подслушанное не оставляет сомнений: турбулентные события в городе развиваются несколькими параллельными ураганами, о части из них я даже не знаю.
Допросить бы. Только как? Мадины нет, а истязать тёлку рука почему-то не поднимается. Даже такую.
И как быть?
— О, а в этот раз я почувствовала, — весело сообщает напарница своей речью через плечо. — Хороший магостимулятор! В ментале тоже защищает!
М-да уж. Нет худа без добра, что ли?
— У меня очень простой вопрос, — Норимацу несмотря на клинок в руке выглядит безукоризненно вежливой и воспитанной, прямо гордость за неё берёт. — Что вы здесь делаете и почему с таким спокойствием планируете беззаконие в адрес подданных?
— У меня встречный вопрос, — холодно парирует Елена Вячеславовна (хотя назвать тянет совсем другими словами, будем с собой до конца честными). — Вы вообще кто? И по какому праву такие вопросы задаёте?
— Иностранка? — хмурится Огарев, который наконец оторвался взглядом от чужих сисек и соизволил посмотреть на лицо напарницы.
Вот же животное. Подонок. Грязная тварь, не отягощённая ничем кроме низменных инстинктов.
Кажется, настала пора всё же вернуть иерархию внутри нашей пары на свои места:
— Мужик, она имеет право спрашивать, — теперь партнёршу задвигаю за спину я.
— Я — Тринадцатый Изначальный Род Соты, — всё также безукоризненно вежливо сообщает японка.
Параллельно демонстрирует выданный убитым чиновником браслет и подвешивает в воздухе свою идентификацию.
— Это какая-то мистификация, — озадачивается подлый коррумпированный полицейский. — Да, выглядит похоже, но в Соте только двенадцать…
Решетникова с сиськами размера Мадины, но менее упругими (гораздо менее, вот прям очень намного — коэффициент просел до неприличия, того и гляди обвиснут через год-другой и как бы не до пупа), оказывается сообразительнее козла в форме: не вступая в дискуссии, она активирует доступ к нужному магосерверу и быстро читает обновления.
Затем поднимает возмущённый взгляд на Огарева:
— Вы что, вообще в своём городе не ориентируетесь?! Какого хрена у вас такой бардак творится?! Почему я о ТАКОМ узнаю случайно и сама? Мне Юле так и передать, что вы свою должность не тянете?!
А я впервые за эти двое суток не знаю, что и сказать. Они вообще в реальности не ориентируются?
Решетникова не видит, кто перед ней стоит? Судя по глазам, просчитать следующие три этапа нашей дискуссии должна быть в состоянии. Причём третий наступит не позже чем через пару минут, поскольку нам ещё смыться надо успеть (а целые этажи небоскрёба пустыми вечно стоять не будут, особенно в свете почти полутора десятков трупов на двадцать третьем).
— Секунду, — раздражённо бросает обладательница больших, но дряблых сисек преступнику в погонах. — Сейчас сама их допрошу, не мешайте. ЗАМЕРЛИ ОБА! — она щёлкает пальцами.
Шу замирает. Кажется, переоценила Норимацу барьерные функции своей наркоты для ментала.
— ЗАМЕР! НЕ ДВИГАТЬСЯ, МОЛЧАТЬ, ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОСЫ! — повышает стерва громкость в мой адрес. — УПИРАТЬСЯ БЕСПОЛЕЗНО, ТЫ ПОД КОНТРОЛЕМ! БРОСЬ ОРУЖИЕ!
Наверное, это она потому возбудилась, что я сейчас в задумчивости левым стволом затылок почесал.
Правый по-прежнему на них смотрит — я не идиот.
— БРОСЬ ПИСТОЛЕТЫ! — продолжает разоряться секретарша из какого-то там секретариата.
Или она не секретарша?
— БРОСЬ ПИСТОЛЕТЫ! — неприятная соотечественница партнёра была менталисткой.
Шу захотелось заплакать: ну как же так. Как она не предусмотрела. Попутно: почему принятый внизу стимулятор не защитил?
Остаётся надеяться только на несгибаемую волю Ржевского: он каким-то образом ухитрялся сопротивляться даже очень высокому рангу своей подопечной.