— Странный из тебя патриот вырос, — насмешливо покачал головой военный.
— А что патриотичнее, Ерёмцев? Чтоб народ сытым был и чтоб беспредела чиновников не было? — Дмитрия будто прорвало, он даже покраснел. — Или чтоб дочь Демидова, маленькую совсем, на куски резали — но это ничего страшного? Потому что свои режут?! Иди с богом, а! Не доводи до греха. — Ржевский сплюнул в сторону.
Шу проводила уходящих задумчивым взглядом.
— Теперь за водные процедуры! — Ржевский потёр ладони и весьма оперативно исполнился позитивом. — Бабоньки, прошу!
Он приобнял японку и менталистку за талии, увлекая к ближайшему бассейну.
Наджиб тактично высвободилась, но в воду прыгнула.
Норимацу-младшая оценила, что плавает подопечная партнёра как акула.
Ржевский проводил нырнувшую с бортика Мадину задумчивым взглядом и почесал лоб.
Дальше было странно. Дмитрий аккуратно снял штаны, бросил их поверх рубахи, которую давал подопечной, и поднял столб воды, рухнув в воду плашмя.
У Шу даже живот заболел, настолько звонко шлёпнуло.
В следующую секунду Ржевский заработал руками и ногами как вентилятор и стремительным камнем пошёл ко дну.
Глава 16
Вообще-то, плавать я пока не пробовал. Раньше — понятно почему. В отличие от человеческого тела, у предыдущего плавучесть была отрицательной (слишком высокая плотность).
Но здесь был более чем уверен, что сейчас покажу класс. Логика простая: если вон, даже стройная и аппетитная Наджиб как ракета летает от бортика от бортику, то и я на расовом мышечном бусте смогу не хуже.
Сейчас ка-а-ак проплыву, рассчитывал я. Обгоню всех, я сильный. Опять же, женщины на меня смотреть будут — они любят быстрых и сильных.
Где-то закралась ошибка. Чего-то я не учёл.
Во-первых, приводнение оказалось совсем не мягким. Промахнулся из-за незнакомой культуры движений и с водой встретился не под тем углом: вместо заныривания ушёл на глиссирование.
Больно.
Ещё и таким местом ушибся, что не всем и не сразу расскажешь.
Боль ту, в принципе, перетерпеть можно было, тем более что ударился всё же об воду, а не об бетон. Но на этот досадный момент наложился следующий, более серьёзный: нынешнее тело тоже почему-то начало стремительно погружаться.
Страшно.
Решительно взяв себя в руки, тут же заработал руками и ногами, что было сил — копируя Мадину.
Не помогло. Не всплыл.
Когда под водой скрылась даже макушка, с опозданием пришла мысль: возможно, в первый раз свой учебно-тренировочный заплыв следовало пробовать на мелководье. А не там, где я ногами до дна не достаю.
Страшно ещё больше.
В следующее мгновение по взрывной мышечной производительности, думается, я побил все рекорды — и свои, и чужие, и прошлого мира, и этого.
Снова не помогло. Как погружался, так и продолжил.
Поверить в отрицательную плавучесть и этого тела, уже человеческого, что интересно, не готов: физика есть физика, с ней не поспоришь. Должен же плавать!
В десятке дюймов под поверхностью воды сообразил: если бы предварительно набрал воздуха побольше, глядишь, и задержки дыхания хватило бы на дольше. Возможно, что-нибудь придумал бы, имея за спиной запас.
А так.
Когда страшно, норадреналин вымывает кислород из крови со скоростью звука, это банальная химия. Ещё через пару дюймов погружения и, наверное, целую вечность времени к страху добавилась обида: за что?!
Или бог и правда есть? Обозвать бы его сейчас нехорошим словом, да из-под воды затруднительно.
Столько всего прошёл, столько всего видел, за спиной немало, здесь в том числе — а в итоге…
Глупо. Просто глупо.
Когда страшно и нечем дышать, против физиологии начинает работать ещё и психика. Такое впечатление, что кислородное голодание уже началось. Странно, по всем прикидкам хотя бы несколько десятков секунд должен был потрепыхаться. Столько времени точно не прошло.
Неужели только три секунды — и всё?! Не может быть!
Поверхность воды и воздух над ней, такое ощущение, остались миллионы миль и лет позади.
Грустно и обидно.
В последнее мгновение в голове что-то щёлкнуло: когда работают расовые бонусы в этом теле, давно должны были сдать его ресурсы.
И когда я камни кулаками бью — не должны бы кости Димы Ржевского такое выдерживать. И когда я плазму на грудь принимаю, и когда рассинхрон скриптов в магических амулетах вижу, когда из местного огнестрела стреляю как раньше — не должно бы этого всего быть!