— Нет! Верю! — вылетает у меня на автомате. — Хотя, справедливости ради, перспектива более чем заманчивая, — признаю откровенно в следующую секунду. — Мадина, слушай, ты ж целитель. Припомни кое-что?
— Говори, — подопечная слегка озадачивается.
— Дед, когда по траве в последний момент покатился, искра жизни в нём билась? Или…?
— Хороший вопрос. — Менталистка даже губу прикусывает. Взгляд её расфокусируется. — Знаешь, а ведь не скажу наверняка: фокус не взяла, не до того было. А потом и вовсе на другое переключилась. Дим?
— А?
— Ты прав. Я очень хочу, чтобы ты ехал сюда, — она только что слова не чеканит. — Но в свете твоих последних вопросов я тебя понимаю. И поддержу в любом решении, решай все проблемы!
До меня доходит, что на их стороне в зоне слышимости появился кто-то ещё — уж больно тон подопечной стал официальным. И про деда она всё поняла.
Наджиб умная, всегда говорил. Не только красивая.
— Кстати, познакомься, это моя мама, — изобразив дикую кучу эмоций и информации одной лишь сменой мимики, Мадина переносит фокус связного амулета на фигуру в чёрном рядом с собой.
— Вот чёрт побери, — бросаю по-японски в расчёте на Арису. — И за амулет, и за портал стационарный разбираться без паузы.
Слава богу, через такой канал менталисты наверняка мыслей не видят: Наджиб-старшая не прочтёт Накосонэ и не сообразит, что я только что сказал.
Глава 16
— Приветствую! — женщина в чёрном взмахивает ладонью.
Лица её под вуалью не вижу, но тон вроде как доброжелательный. Были б рядом, работал бы расовый бонус, но не через амулет.
— Мир вашему дому, — вежливо киваю в ответ.
— Мадина говорит, ты знаешь наш язык? — продолжает, к-хм, даже не знаю, как её и назвать.
Тёща? Рановато для подобных заявлений, да и язык по доброй воле не поворачивается.
Будущая тёща? Снова ни к чему вешать ярлыки прежде времени. Это у Мадины маниакальная идея замуж за первого встречного выскочить, а если я на всех бабах, что мне нравятся, начну поголовно жениться, иначе как хаосом и безобразием подобное не окончится.
— Да, я немного вас понимаю, — отвечаю на всякий случай с осторожностью.
Мало ли. С матерями девиц ни у меня, ни у предшественника общение никогда не складывалось. По большому счёту, такой опыт и не нужен вовсе: вредит он пылкому порыву горячих сердец.
От родительниц вред один (и идиотские советы да наставления, если верить опыту Димы Ржевского. Которые ни к чему приятному не ведут).
— Если будете говорить простыми словами да помедленнее, глядишь, почти всё разобрать смогу, — продолжаю, задумчиво почёсывая за ухом.
— А-ха-ха-ха-ха, ты непередаваем! — Наджиб-старшая отстёгивает вуаль.
Ух ты. Вот это да. А она тоже ничего, хотя и старуха: лет тридцать — тридцать два на вид. Попутно: чего они так рано замуж выходят? Чего им спокойно не живётся?
М-м-м, с другой стороны, это предшественнику (Диме Ржевскому) Наджиб-старшая — не по возрасту. А мне-настоящему, если так рассудить…
Додумать мысль не получается.
Мадина, методически грамотно сделав шаг назад, оказывается у матери за спиной и принимается размахивать руками, как воробей крыльями. Лицо у неё при этом сердитое, она что-то темпераментно артикулирует губами, но без звука.
По виду похоже, как будто ругается матом.
— Дима. Твоя подопечная азбукой немых тебе передаёт: скотина, не смей пялиться на мою мать. Восклицательный знак. Ты что творишь, сволочь. Знак вопроса, восклицательный знак. Удавлю, гад. Восклицательный знак три раза. — Накасонэ быстро-быстро принимается вещать по-японски.
Какая умница. Можно было и впросак попасть, если бы не она.
— Ой, как хорошо, что ты сориентировалась, — шепчу вбок на том же языке, едва разлепляя губы, чтоб незаметно. — Дай тебе бог здоровья! Слушай, как бы ей обратно передать, что я её родительницей исключительно как картиной совершенных форм заинте…? — и снова недоговариваю.
Потому что кто-то без слов разговаривает быстрее, чем я языком.
— Передано! — Жизнерадостно рапортует Ариса на нихонго, вслед за подопечной изображая пальцами вентилятор той в ответ.
— Б**, — вырывается у меня, поскольку лицо Мадины только что молнии не мечет.
Насчёт картины совершенных форм — это я, видимо, погорячился. Судя по её взгляду. Не надо было такого говорить. Надо было иначе сформулировать.
Во-первых, Наджиб-младшая после этих слов ещё больше задрала брови на затылок, хотя казалось бы, куда выше. Глаза её напоминают блюдца, а руки изображают пантомиму, на которую никакого языка глухонемых не надо (удавка, затягивающаяся вокруг шеи. Колено, упёршееся между лопатками в спину. Клинок, отсекающий голову. Пинок под задницу).