Та лишь руками развела.
— Ну, гасконцы — это почти испанцы, — принялась рассуждать субтильная переводчица. — Сама Гасконь — дальний юг, конец той страны, дальше горы.
— А испанцы что за народ? — предсказуемо заинтересовалась Норимацу-младшая.
— Вспыльчивые, нищие, с завышенной самооценкой по причине хронической бедности всего региона в течение столетий. Оттого болезненно чувствительные ко всему, что могут счесть несправедливостью.
— Гасконцы что, такие же?
— Даже больше! У испанцев вся страна плюс-минус ровная экономически, а у гасконцев есть богатые провинции-соотечественники! Которые, к-хм, считают их болтунами, хвастунами и драчунами.
— Понятно, — Шу флегматично кивнула. — Когда в кармане ни копейки, свою состоятельность приходится доказывать по другим поводам. Как самураи времён закона о пробе меча.
— Считается, что гасконцы очень остро реагируют на всё неправильное, особенно в свой адрес, — быстро продолжила Левашова. — За мордобоем, выстрелом или дуэлью на клинках дело не станет сто раз из ста, если с чем-то не согласны. Кстати! Дима по-французски почему-то именно с гасконским акцентом говорит! И на их диалекте! Смотрится весьма органично, — озадаченно завершила она. — Хотя языка настолько хорошо вроде никогда не знал. По крайней мере, не демонстрировал и старательно скрывал.
Ариса застыла с чашкой над столом, озадачившись собственным предыдущим наблюдением.
— А теперь? — на том конце канала синхронно напряглась и менталистка.
— А теперь прямо как настоящий выглядит! — удивилась Светлана. — Если б не цвет глаз и волос… Даже интересно, когда он так во французском подтянулся.
Накасонэ давно поняла: да, Ржевский образован на зависть.
В очень специфических плоскостях, в весьма странном наборе и сочетании предметов — но его глубоким теоретическим знаниям (и офигеть какой уникальной тактико-специальной и практической подготовке!) позавидовали бы даже преподаватели того заведения, где японка училась.
Может быть, не все, но многие.
В прошлый раз она дважды обратила внимание: Дмитрий парадоксальным образом говорит на любых языках баб, которых он хочет (или планирует) трахнуть. Причём на специфических диалектах (окинавский, магрибский, шэньсийский).
Это было занятно и загадочно одновременно, но в то же время где-то объяснимо. Японка ещё планировала задать ему прямой вопрос на досуге.
Сейчас же Ржевский заговорил на одном языке с Воронцовым. Что бы это значило?
Тем более, напарник по миссии — в ориентации однозначно гетеро, ярый приверженец женщин и только женщин. Где-то до воинственности: вон, весьма красноречиво шарахался даже от где-то андрогинной Левашовой.
Хотя та весьма привлекательная тёлка, со всех сторон. На своеобразный вкус, но тем не менее.
Ариса ещё отметила: в Японии Светлана Левашова вполне могла б стать секс-бомбой в определённого рода заведениях. В тех из них, где пожившие мужики предпочитают тип лоли, а не фигуристых и буферастых самок, окружавших Ржевского (теперь уже в роли жён).
Воронцов сейчас подмывал такую хорошую теорию… в следующее мгновение Ариса решительным образом выбросила гадость из головы, не стала её додумывать и твёрдо остановилась на том, что причиной странного лингвистического кругозора партнёра по миссии является исключительно уникальный субъективный багаж.
А не женщины, которых Ржевский хочет это самое.
Хотя признавать собственный промах в анализе было досадно.
Надо его спросить про языки. Вот прямо сразу, как из суда выберется.
Японка повернулась к зеркалу. Повинуясь порыву, она спустила до пупа топ и половину минуты задумчиво смотрела на собственные молочные железы в отражении, лихорадочно прокручивая версию с разных сторон. Для очистки совести, напоследок.
Глава 6
— Дима, а когда это ты так французский выучил⁈ — Наталья и Виктория сжимают мои плечи пальцами, каждая со своей стороны.
Демаскируя меня своими лингвистическими замечаниями так, что дальше некуда. Впрочем, правда никому в голову по-любому не взбредёт, а для менталистов я непрозрачен.
Чёрт, что бы им такое ответить искромётное? Как назло, ничего подходящего в голову не приходит: предшественник в языках был не силён, даже во французском (впрочем, как и во всём прочем. Ха, каламбур).
— Ты ж на зимнем балу у нас два слова связать не мог⁈ — удивляется рыжая.
— Точнее сказать, только два слова и мог связать, — хихикает блондинка. — Но я эти слова сейчас воспроизводить вслух не буду.