Но это меня что-то занесло. Не иначе, расставания с девушками так подействовали! Только начнешь надеяться на счастливый конец, но я же в здесь, а не в загнивающей Европе. Не любим мы хэппи-эндов. Скучно нам с ними. Мы любим пострадать и одновременно пожалеть себя или того, кому ещё хуже.
Стоп! Опять занесло. Хватит, отрефлексировал. Пусть они все сдохнут! В смысле, враги, которые виноваты. В записях нашёл даты взрывов домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Начну с них. До сентября время ещё есть. А там и до заокеанских друзей постараюсь добраться. Тем более Бжезинский[1] уже написал в девяносто седьмом свою Великую шахматную доску с пошаговой инструкцией удушения России, где отводил Украине место демократического плацдарма для США. А я вот не хочу, чтобы в Малороссии опять появились танки с крестами — на момент моего «убытия» в прошлое из осени двадцать второго танков ещё не было, но джипы и БМП уже вовсю рассекали. И в этой истории я постараюсь приложить все силы, чтобы они не появились.
Глава 3
Разговор двух друзей в баре.
— Почему ты перестал встречаться со Светкой?
— Потому что при поцелуе почувствовал вкус табака.
— Так она же не курит!
— Вот и я о том же…
— Я на костылях не пойду! — я решительно отодвинул в сторону деревянные подпорки, которые мне попытался всучить отец — на мою выписку он прибыл во всеоружии, то бишь с самодельными костылями наперевес. Да, передвигаюсь ещё с трудом, но хотя бы трость привёз. Костыли точно мимо.
Когда на следующий день родители приехали за мной, я заметил, как они оба сдали, и у меня сжалось сердце. Мать осунулась, а у отца впервые проступила седина, хотя ему ещё нет и пятидесяти. Да, доставил я им переживаний, не буду хвастаться Орденом и успехами в обороне Югославии.
— Ну и напугал ты нас, сынок, — мама погладила меня по голове. Мы доехали до дома, и она окружила меня заботой, отчего я чувствовал себя не в своей тарелке.
— Да ладно, мам, обошлось же. Я теперь здоровее всех буду, мне врач пообещал, — попытался успокоить, но она продолжала.
— Отец сильно переволновался, когда узнал про твой инсульт. Его самого чуть паралич не разбил. Три дня не вставал с кровати, руки не мог поднять, — заложила она батю, пока он ходил ставить машину на платную стоянку. — На сердце жаловался, я его травами отпаивала.
— На сердце, говоришь? — задумался я. Помню, что у него был инфаркт в прошлой жизни, а здесь, видать, болячка раньше проявилась. — Что ж, будем лечить.
— А что это за красавица за тобой ухаживала? Когда мы к тебе с отцом примчались, сидела у твоей палаты, — невзначай поинтересовалась мама.
— Блондинка или брюнетка?
— Так она ещё не одна была? Светленькая.
— Значит, это была Наташа.
— Может, в гости пригласишь? Познакомишь со своей девушкой…
1
Збигнев Бжезинский (1928–2017) — американский доктор философии по политологии и оголтелый русофоб. Польский уроженец, ненавидел сначала СССР, затем Россию. В 1977–1981 годах занимал должность советника по национальной безопасности в администрации Картера. Являлся активным сторонником секретной программы ЦРУ по вовлечению СССР в дорогостоящий военный конфликт, о чём после начала Афганской войны написал президенту Картеру: «Теперь у нас есть шанс дать Советскому Союзу свою Вьетнамскую войну». В своих интервью «Как Джимми Картер и я положили начало моджахедам» (англ. How Jimmy Carter and I Started the Mujahideen), «Я бы сделал это снова» (англ. I’d Do It Again) Бжезинский прямо заявил о роли ЦРУ США в подготовке афганских моджахедов. Крёстный отец исламского международного терроризма. В 1987–1989 годах — член президентского консультативного совета по внешней разведке США. В период президентства Клинтона Бжезинский являлся автором концепции расширения НАТО на Восток. Разработал стратегию распространения гегемонии США на весь мир и подчинению России с Китаем интересам Америки. Одно из его самых известных высказываний: «Чем меньше будет население на территории бывшего СССР и России, тем успешнее будет происходить её освоение Западом. Славянство, а именно русские, белорусы и украинцы, самые непокорные народы в мире. Их можно уничтожить, но не покорить. Вот почему это семя подлежит ликвидации».
Эту мысль одновременно высказывали несколько политиков того времени. Так, Джон Мейджер, находящийся на посту премьер-министра Великобритании с 1990 по 1997 год, был более прагматичен: «Задача России после проигрыша холодной войны — обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего пятьдесят — шестьдесят миллионов человек».