Мэри молча склонилась над кустом, мягкие ветви черкнули по её щеке. Она зачерпнула голыми руками землю и опустила её в яму.
— Вообще, можжевельник привык расти в холодном климате, — начал мистер Дюваль, приобняв куст, — но генная инженерия творит чудеса.
Мэри задрожала. Головная боль усилилась.
— Мисс Лэнфорд, по-моему, вы нездоровы.
— Да, — сказала Мэри, натянув на лицо улыбку. — Угораздило забеременеть.
Ботаник не оценил шутку. Его лицо оставалось серьёзным и сосредоточенным.
— Может, вернётесь в палату? Я закончу сам.
— Нет, всё в порядке, — покачала головой Мэри.
Она зачерпнула пригоршню земли, бросила её в яму, затем ещё и ещё. Мистер Дюваль прокашлялся и продолжил, делая вид, что ничего не произошло:
— Ему будет вполне комфортно и при ваших плюс двадцати пяти… Прижмите грунт.
Мэри сделала, как он сказал.
— Вот так, да…
Всё походило на то, что она попала в петлю времени. И от этого ей не становилось смешно. «Что, блядь, происходит?..», — думала она. Девушка в очередной раз покосилась на озеро. По крайней мере, никаких мольбертов рядом с ним не стояло. И вроде никаких жёлтых глаз под водой. В самом деле, не прячется же там доктор Стивенсон, сбросив с себя бутафорскую человеческую кожу? От этой мысли ей даже стало как-то весело. Однако сама ситуация веселья не внушала. К счастью, Дюваль не упомянул картину.
И тут в противоречие её словам он, улыбнувшись, сказал:
— Я слышал, ваша палата превратилась в настоящую картинную галерею? — Ботаник, улыбнулся.
— Нет, что вы… — безучастно ответила Мэри. — Просто немного рисую.
— Что рисуете?
— Да так… — бросила Мэри. — Людей, деревья… всякое такое. — Продолжать диалог она совсем не хотела.
— Наверное, всё вдохновение вы черпаете здесь?
Мэри ничего не ответила, лишь закивала. Ботаник заметил её нежелание разговаривать и, склонив голову, в знак завершения диалога тихо проговорил:
— Надеюсь, ваша картина выйдет восхитительной.
Мэри подняла на него взгляд и уставилась, широко распахнув веки. Затем тут же отвернулась в сторону. Он и так уже понял, что с ней что-то не так, незачем давать ему другие поводы подать жалобу докторам.
Всё точно так же, как было во сне. По логике вещей дальше должна быть картина, дверь и доктор-человекоаллигатор. В том, что последнее не сбудется, Мэри была уверена на все сто. Ну, не вылезет же он сейчас из озера? Нет, там не было никаких жёлтых глаз. Тихая спокойная гладь.
Мэри скользнула взглядом по саду и застыла, глядя между подстриженных кустарников в сторону двери выхода. Там, опёршись плечом в проёме, стоял доктор Стивенсон.
Его глаза следили за ней.
Глава 31. CAU
Свет наружных ламп растворил мрак коморки и прорезался сквозь веки в глаза Тому.
— Проснись и пой, Норман.
Том сидел на холодном полу, прильнув щекой к стене. Он не мог вспомнить, как ему удалось уснуть. Бесполезное умение засыпать в любом месте и в самые ответственные моменты жизни было присуще ему с раннего детства.
Местом его заключения оказалась подсобка, размером четыре на три метра. Здесь, между двух небольших стеллажей, валялись инструменты для ручной уборки, которыми не пользовались, наверное, лет десять, судя по их виду. Да и зачем, если автоматические машины, управляемые ИИ, справляются гораздо лучше, чем люди? Швабры и вёдра покрывал толстый слой пыли. То же самое можно было бы сказать и про пол, но Том, сам того не желая, разнёс всю грязь по углам. Теперь на полу рисовались размазанные следы подошв и толстые полосы, будто бы здесь таскали чьё-то тело.
— Который час? — спросил Том, хлопая веками. Перед ним в дверном проёме возвышался человек. Знакомый человек. Том видел его уже в третий раз. Кардиналец, что сопровождал его в первый рабочий день и застукал вчера над трупом Йоши. В руках он держал металлический поднос.