Я прекратила принимать таблетки. У меня появился новый план. Я полна решимости родить ему ребенка и заставить его полюбить меня. Беременность уже однажды помогла мне выйти замуж. Уверена, это сработает снова.
Мне больше не нужен фасад, он разрушен и теперь не привлекает меня. Я хочу Лорена и его империю; это моя судьба.
А я всегда получаю то, что хочу.
Глава 24
Липкая лента
Шеймус
Настоящее
— Шеймус, ты не мог бы зайти в офис? — Это Джанет, школьный секретарь. Она позвонила мне по телефону и ее голос звучит нервно.
— Конечно. Сейчас приду.
Я иду так быстро, как позволяют мои ноги и трость, а когда захожу в школьный офис, меня встречает сочувствующая улыбка от Джанет и громкий голос, который исходит от незнакомца, стоящего возле ее стола.
— Шеймус Макинтайр?
Сразу вспоминаю как не так давно стоял на этом самом месте, когда мне вручили бумаги на развод. Чувствую себя как липкая лента для мух, на которую тянет все плохие новости.
— Подпишите, пожалуйста, вот это. — Слишком громко. Почему он не может говорить потише? Теперь все присутствующие в офисе смотрят на меня. Джанет выглядит так, будто хочет выставить вокруг нас щит и отразить внимание.
Я расписываюсь и обращаю внимание на обратный адрес на конверте. Я узнаю его, это адрес юриста Миранды.
Очередной сюрприз.
По силе, сравнимый с ядерным взрывом.
Она сделала это.
Она хочет добиться полной опеки.
Сука.
Глава 25
Шутка
Миранда
Флешбэк
Я беременна!
Аллилуйя!
От Лорена.
Раз в месяц я занимаюсь обязательным сексом с Шеймусом, но никогда во время овуляции. Да, черт возьми, я отслеживаю всю эту хрень. И посещаю Лорена именно тогда, когда он может сделать мне ребенка.
***
Я деликатно довожу до сведения Лорена новость о своей беременности.
Он в ярости, которая способна воспламенить воздух и сжечь нас заживо.
— Как, черт побери, ты умудрилась забеременеть? Ты ведь на таблетках!
— Таблетки не дают стопроцентной гарантии, — тихо отвечаю я, умалчивая о том, что они вообще не эффективны, если их не принимать во внутрь. Чувствую себя ребенком, которого отчитывают за его тупость. Никогда не ощущала себя такой маленькой и слабой. Мне это не нравится.
Он твердо смотрит мне в глаза и, даже не моргнув, приказывает:
— Делай аборт. Я не хочу детей.
У меня замирает сердце.
— Я не могу этого сделать. Я хочу ребенка. — Но не любого. Только от него. Мне нужно то, что будет связывать меня с Лореном. Он передумает. Он осознает. Однажды он поймет, что мы принадлежим друг другу.
Лорен с отвращением улыбается и качает головой:
— Прекрасно. Оставляй его, но моего имени на свидетельстве о рождении не будет. Записывай ребенка на мужа. Пусть он воспитывает его.
Эти слова причиняют мне боль. Это какая-то шутка. Так не должно было быть.
Но я приму его решение. По крайней мере, он не сказал, что между нами все кончено. Я никогда не проиграю. Однажды я заставлю его передумать.
Глава 26
Чертова жалкая губка
Миранда
Флешбэк
Третьи роды проходят под анестезией. Я не чувствую никакой боли, только давление. Два толчка и в комнате раздается громкий крик.
— Девочка, — говорит доктор. Ух ты, что-то новенькое.
Я знаю, что должна посмотреть на Шеймуса. Именно это я делала в предыдущие два раза. Я наблюдала за его реакцией, даже несмотря на то, что она причиняла мне боль. Но когда медсестра кладет ребенка мне на грудь, я смотрю на маленькое тельце. Оно покрыто чем-то липким, отчего мне хочется вырвать, и вопит так, как будто ему не нравится снаружи и хочется вернуться туда, где тепло. Это очевидное неудовольствие вызывает на моем лице улыбку — я бы тоже сделала что-то в этом роде. А потом я перевожу взгляд на крошечное лицо: даже с открытым ртом и крепко сжатыми глазами она похожа на меня. Это немного смягчает меня; наконец-то, хоть один ребенок похож на свою мать.
— Привет, малышка, не плачь, — воркующим голосом произносит Шеймус.
Она икает и ее плач стихает, как будто голос Шеймуса успокаивает ребенка. Ну конечно, он ведь у нас святой.
Его большая рука лежит на ее маленькой спине. Он уже ее защитник.
—Мы так рады, что, наконец, ты с нами, дорогая.
Ребенок полностью успокаивается и открывает глаза.
— Она похожа на тебя, Миранда. Такая же красавица, — полным эмоций голосом произносит Шеймус.
Я улыбаюсь, думая про себя: «Джекпот! Вот как я должна чувствовать себя после родов! Я должна ощущать хотя бы какую-то связь. А он должен выказывать мне свое восхищение. Наконец-то!»
— Как мы ее назовем? — спрашивает Шеймус.
В предыдущие два раза у меня не было сил, чтобы говорить. Я была слишком подавлена негативными эмоциями и ревностью. Но только не сейчас.
— Кира. В честь моей бабушки. — Шеймус ничего о ней не знает, кроме того, что она воспитала меня. Но не потому, что он не спрашивал, а потому, что я отказывалась говорить о ней и хранила все воспоминания в себе.
— Кира — идеальное имя, — соглашается он.
Как только Шеймус берет ее на руки и начинает баюкать, медсестра говорит:
— Никогда не видела более гордого папочку. — И мое кратковременное счастье сразу начинает рушиться.
Она не его.
Лорен должен был разделить со мной этот момент.
Эта идеальная картинка — фикция. Иллюзия.
Она моя.
Не наша.
Только моя.
И это ужасает меня.
Что если Шеймус обо всем узнает до того, как Лорен передумает? Что если мне придется растить ее самой?
Мне становится плохо и кружится голова. Обычно я с легкостью справляюсь с подобным состоянием, но сегодня все по-другому. Наверное, это гормоны.
Все только ухудшается по мере того, как я наблюдаю за поведением Шеймуса. Он разговаривает с Кирой так тихо, что я не слышу его, но вижу, как шевелятся губы и знаю, что каждое слово, которое он произносит — это обещания. Обещания, которые он будет сдерживать до самой своей смерти. Я чувствую любовь, которая исходит от него. И она вся для нее. Также, как все его внимание. И все его обязательства. Еще один ребенок завоевал его сердце.
А ведь она даже не его.
Если бы у меня была совесть, я бы рассказала об этом Шеймусу.
Меня охватывает чувство потери. Не нашей, а моей — потери мечты о новой жизни с другим мужчиной. Никогда еще мне не было так одиноко.
Я рада, что попросила их перевязать мне маточные трубы после родов. Я отказываюсь проходить через эту хрень еще раз ради мужчины.
Как только меня перемещают в палату, я требую антидепрессанты. Медсестра говорит, что ей нужно проконсультироваться с доктором.
— Начхать на консультацию, дайте таблетки, — огрызаюсь я. Она быстро выходит и сразу же появляется Шеймус. Уверена, его прислала медсестра.
Я отсылаю его за чизбургером и картофелем-фри из забегаловки, которая ему нравится, и которая находится в нескольких милях отсюда. Я никогда не ем подобного дерьма, но сегодня не собираюсь отказывать себе ни в чем. Как только Шеймус покидает палату, я достаю из сумки телефон и звоню Лорену.
— Миранда. — От его голоса у меня всегда начинают порхать в животе бабочки. Как и сейчас, несмотря на все то, через что я проходила последние несколько часов: рождение ребенка, после травмированная растянутая кожа, перевязка труб.
— Привет. — Единственное жалкое слово, которое звучит неубедительно и жестко. Неожиданно мне хочется плакать. Разразиться самой настоящей истерикой, а не просто выпустить пару ничтожных слезинок.
— Джастин сказала, что тебя сегодня не было на работе. Все в порядке? — Мне хочется услышать в его голосе сочувствие и беспокойство, но в нем чувствуется только нетерпение. Он занят и хочет закончить этот разговор. Я веду себя точно также… со всеми, кроме него.