Я поймал себя на том, что просто любуюсь красотой подводного мира вместо того, чтобы выполнять намеченный план спуска. Собрал наиболее характерных животных, тщательно осмотрелся, стараясь запомнить особенности их размещения на дне, те этажи, которые они занимают в море. Несколько ниже, на глубине около 30 метров, снова начиналась почти горизонтальная каменная ступень, населенная такими же морскими звездами и ежами, как и наверху. Далеко внизу, на границе видимости, угадывался новый обрыв, уходивший еще глубже. Пора было подниматься из глубины наверх. Всплыл и остановился на горизонтальной площадке над обрывом. Теперь я мог подробнее осмотреть мелководье. Помимо разбросанных всюду морских ежей, звезд двух-трех видов, обращали на себя внимание крупные актинии, ничуть не уступающие по размеру актиниям тропических морей; кое-где на дне лежали огромные белые черви, такие, как тот, которого достал Пушкин. Вдруг, еще ближе к берегу на совсем мелком месте, я увидел на дне странный полупрозрачный цветок и поплыл к нему. Это действительно был цветок, хотя он не был ни растением, ни животным. На дне рос пучок ледяных игл, длиной в 10–15 сантиметров. Такое образование могло возникнуть только здесь, в удивительно холодной и спокойной воде. У берега ледяных кристаллов стало еще больше, дно между ними покрывал буроватый налет, местами на нем сидели мелкие витые улитки — морские брюхоногие моллюски, крупные животные почти исчезли.
Неожиданно почувствовался холод, стали мерзнуть ноги, заныли руки, через шерстяное белье и губчатую резину костюма тело почувствовало холод окружающей воды. Поскорее закончив сборы, я вышел наверх. Впечатления были такими обильными, что казалось, будто я провел в подводном мире много часов, но в действительности погружение было недолгим, я пробыл там всего двадцать минут.
После этих спусков у нас было о чем поговорить. Стало ясно, что работать будет нелегко. В какой степени это зависело от низкой температуры воды (всего —1,8°, примерно на два градуса ниже, чем температура самой холодной воды в Баренцевом море) или же от того, что мы потеряли форму и отвыкли от холода за время перехода через теплые широты — этого мы не знали и выяснить могли только в ходе дальнейших спусков. Крайние предположения о населении морского дна не оправдались: дно не было ни пустыней, в которой пришлось бы чуть ли не с увеличительным стеклом разыскивать жалкие проявления жизни, ни сплошным многометровым слоем губок, где сбор пробы всего с одного квадратного метра потребовал бы десятков погружений. Население было необычайно богатым, следовало хорошо продумать конкретный план и методику работы, способы сбора и сохранения материала, но никаких принципиальных трудностей здесь не предвиделось. Теперь нужно было от разведки перейти к систематической работе и прежде всего следовало организовать базу для погружений.
Мы вернулись в Мирный и приступили к этому делу. После успешного начала прежнего недоверия уже не чувствовалось, и всего через несколько часов так необходимый нам балок уже стоял рядом с нашим жильем. Предстояло превратить его в базу для погружений и лабораторию для обработки сборов. Внутри балок был невелик, он занимал только часть саней и почти все снаряжение мы могли хранить снаружи. Оказалось, правда, что прежние хозяева балка, покидая его год назад, забыли закрыть дверь, а может быть, ее просто открыло ветром. Так или иначе, но весь балок был заполнен снегом, настолько плотно спрессованным, что удар лопатой почти не оставлял на нем следов. Потребовался целый день, чтобы вычистить и высушить балок, установить в нем газовую плиту (вот тут-то и понадобились занятия на курсах, где обучали пользоваться сжиженным газом), разместить все снаряжение. Внутри было тесновато, всего примерно 2×3 метра, значительную часть площади отнимали газовая плита и угольная печь, и в помещении мы решили хранить только шерстяные вещи, водолазные скафандры, фотоаппараты, несколько банок для собранного материала и лабораторное оборудование. Остальное снаряжение и многочисленные ящики с банками для хранения коллекций занимали все свободное пространство на санях снаружи.