Выбрать главу

Маги империями управляли, но другие маги были против, потому жили такие императоры недолго. Да и подданные могли серьезно удивить, если просто прийти и попытаться захватить власть в империи. Придумано очень много способов убить мага, когда он того не ожидает: всевозможные яды, хитрые артефакты древних, каменные мешки, со встроенными в стены резервуарами с горючей смесью. Да даже измененные химерологами женщины, которые могут выпускать феромоны, ослабляющие или усыпляющие жертву, или в процессе коитуса обращающиеся в нечто совсем непривлекательное. А маги, как правило, существа, знающие цену удовольствиям, любящие потешить похоть, и без коитуса жить практически не могут.

Тем не менее, маги живут долго и гибнут очень редко, потому, что ценят свою жизнь больше всего на свете. Когда знаешь, что жить тебе не жалкие шесть десятков лет, а раза в три или даже в шесть раз дольше, ты и лезть в ненужную тебе политику не станешь, и первые лет десять потратишь на усовершенствование своего тела. Мага, который посвятил своей защите несколько десятилетий, практически невозможно убить. На таких практиках несколько килограмм амулетов, плюс удерживаемые защитные чары — зачастую своего собственного изготовления, к которым нет готовых ключиков.

По-настоящему мощная магия — невозможное, немыслимое действо: оживить неживое, заточить бурю в стакан. Это уровень магов, и не первой-второй ступени. Маги — легенды в каждой империи разные, им приписывают возможные и невозможные подвиги. Я слышал о Кане Попирателе: практик копил свою мощь, долгие столетия притворяясь второранговым магом-неудачником, а потом за несколько лет поднялся до мага пятого ранга. Самый популярный маг на данный момент, надежда всех, кто застрял на одном ранге. Рептилиус, маг четвертого ранга, известный растянутыми на века интригами. Кувалдо, пятый ранг, главный враг Рептилиуса. То, что маг пятого ранга до сих пор не убил Рептилиуса, доказывает, что сила — не самое главное. Ты можешь быть в разы сильнее врага, но какой смысл в силе, если ты просто не можешь найти своего противника? Есть еще куча магов, но я рассказал тебе о тех, кто живет в ближайших империях. Я не заходил настолько далеко, чтобы узнавать истории о других магах.

— А есть маги шестого ранга? — спросил вдруг подросток. Уолс откашлялся, устав от долгого монолога:

— А вот о магах шестого ранга я уже не слышал. Как и о седьмом, восьмом и девятом рангах. С шестым вообще связаны очень странные истории, которые лучше рассказывать ночью и шепотом… Те, кто достиг пятого ранга, не стремятся шагать дальше. А тех, кто рискнул и шагнул или попытался шагнуть, больше никто не встречает.

— Но ведь рангов девять.

— Именно, — кивает Уолс.

— Так сложно взять следующий после пятого ранг? — недоуменно хмурится подросток, а потом вдруг понимает, будто знание пришло откуда-то изнутри: пацан поднимает брови в удивлении, и сам себе отвечает. — Есть те, кто истребляет конкурентов.

— Именно. И они — или же он — гораздо сильнее магов пятого ранга.

Глава 4

Сады встретили меня неизменным шуршанием листвы, приятными запахами цветов и мяты. Жаль, что мне давно плевать на листву и запахи. Я знаю, какая отвратительная жуть скрывается за обликом тихих школьных садов.

Я зашагал по появившейся тропинке, в очередной раз подавив желание пройти напрямик, по биомам, ломая сапогами стебли невероятно ценных магических растений. Я не бессмертный. Пока.

Тропинка петляла между луговых биомов, прошла вплотную к биому с гигантскими хвощами, чьи верхушки терялись в тумане. Я прикрылся ладонью от идеального круга со сверкающим снегом, в котором уже взросли и готовились распуститься вьюжные лилии. Запертые в кусках разных частей мира красоты, которые раньше вызывали у меня восхищение своей невероятностью, тонкость плетения биомов теперь не вызывали никаких положительных эмоций. Впрочем, как и отрицательных.

Пау Лимбос ждал меня у границы биомов, стоя посреди вездесущего пырея, достающего магу до груди. Когда я подошел вплотную, наставник спросил:

— Готов?

Я кивнул. На приветствия и словесные кружева мы уже давно не разменивались, вежливость закончилась в день смерти Эмили.