Хозяин псины с криком: «Да что же вы делаете?» налетает на обидчика, размахивая кулаками. Такого угомонить - одного удара хватит, и васпа бьет. Я едва заметно морщусь, чувствуя нарастающую волну негодования от зрителей в студии. Зная, что такая же сейчас пошла там, по другую сторону телевизора. Сотни и тысячи обывателей прильнули к экранам, глядя на то, как у старика из разбитого носа брызжет кровь. План крупный, пригоршня крови выглядит, как целое море. Алое, горячее. Я слизываю с неба медный привкус. Толпа зверем раздувает ноздри, смакуя падение хозяина псины. Он ударяется об землю и закатывает глаза. Кровь заливает подбородок, течет в приоткрытый рот.
За кадром визгливо орет женщина. Мусорщик оборачивается на бегущих к нему людей. В глазах безумие и все та же кровь течет из носа тонкой струйкой. Блокада Селиверстова - защита от насилия. Я знаю, что у васпы сейчас от дикой, невыносимой боли раскалывается голова. Ему крутят руки, загибая мордой вниз, и уводят. Экран гаснет.
Гнев толпы в студии стелется по полу тяжелым напряженным шепотом. В нарастающем гуле я различаю вздох сидящей напротив Хлои Миллер. И слышу резкий голос панны Кляйн:
- Прошу вас, господин префект, прокомментировать наш сюжет. А также скажите -ведётся ли статистика «срывов»? Как часто они случаются? И что делать человеку, если на его пути встретился вот такой «сорвавшийся» защитник?
Тон последнего вопроса будоражит Хлою. Она поджимает губы и смотрит на Лиану. Каждый срыв васпы взрывной волной прокатывается не только по мне и О.С.А. но и задевает панну Миллер с её фондом. И если мне охота рвать и метать, то с Хлоей в такие моменты тяжело находится рядом. Боль и отчаяние резонируют от неё, усиливаясь многократно. Я знаю, сейчас она прилагает немалые усилия, чтобы молчать. Вопросы адресованы мне. Журналистка задала сразу три, и теперь я могу выбирать, на что отвечать и в каком порядке. Я почти уверен, что ролик снят по заказу, но доказать это зрителям в студии невозможно. Слишком долго васпов считали безжалостными насильниками и убийцами.
- Статистика ведется, - снова обращаюсь к фактам, игнорируя эмоции. - Каждый срыв васпы расследуется. И таких случаев гораздо меньше, чем ежедневных преступлений людей. В мире без васпов хватает убийц, насильников и психопатов.
Людям неприятно слышать правду о себе. Сытые обыватели Дербенда предпочитают не замечать той части жизни, где воют сирены полиции и сосредоточенные мужчины укладывают в кузов грузовика трупы в черных полиэтиленовых пакетах. Бездне все равно чью кровь пить.
Журналистка лыбится самодовольно. Я понимаю, что ради шоу она хочет вывести меня из себя. Знаю, как близок к этому. Струйка пота течет между лопатками уже не только от жара софитов. Я стискиваю зубы, надеясь, что микрофон не уловит их скрежета. Пауза длится, пока Лиана Кляйн перебирает яркие карточки - должно быть, на них заготовлены темы и вопросы, и, наконец, останавливается на одной:
- Да, кстати, о насильниках. Нам стало известно о вопиющем случае, в котором замешаны некие Сид Крес и Мэри-Энн Лойд, студенты Технологического университета. А вот и то, ради чего мы с Хлоей здесь. Журналистка смотрит на нас с превосходством, гордясь собственной осведомленностью.
Упиваясь иллюзией власти над главным префектом и главой фонда. Маленькая королева маленького Улья. И сейчас она начнет отдавать по телепатической связи приказ растерзать нас.
- Девушка подвергалась жестокому насилию со стороны одногруппника-васпы, -Лиана делает многозначительную паузу, усилия эффект, - но сейчас, насколько нам известно, не без вашего, главный префект вмешательства, дело закрыто и васпа отпущен на свободу. Вы можете как-то прокомментировать подобную внезапную лояльность правосудия?
Я не закрываю глаз - смотрю в одну точку. Туда, где в темноте зала жужжит рой с жалами-словами, с ядом обвинений. Они нацелены на меня. Я чувствую уколы ненависти, как длинные иглы сержанта. Один точный удар в нерв. Первый выкрик с места «проклятые насекомые». Взвиваюсь и тут же осаживаю себя. Буяна успокаивают работники студии. Пока. Но остальные тянутся вперед, на зов своей королевы. У неё вульгарный наряд, фальшивые ужимки и визгливый голос. Она не достойна даже тени дарской королевы. Стрекота её крыльев, медного отблеска её панциря. Выключат телекамеры, и Лиана Кляйн снова станет той, кем является на самом деле. Пустышкой. И мне становиться жалко людей. Их божество - ложь.