- Вы на машине? - Ян собирает бумаги, не особо дожидаясь ответа.
Его вопрос обескураживает меня. Я ждала чего угодно: ехидства на пафосность моей последней фразы. Комментариев к услышанному. Возражений, препирательств. Но Ян - это Ян, рисовать себе его реакции - глупо.
Поэтому тоже встаю, беру вещи и говорю:
- Да, идёмте.
- ЯН ВЕРЕСК -
Я иду по коридору конторы по тонкой нитке запаха свежести и полевых цветов вслед за Хлоей Миллер.
Не нужно быть преторианцем, чтобы считать её напряжение, оно сквозит в походке, в громком стуке острых каблуков. Я смотрю на неё, а вспоминаю почему-то скрипачку, вскружившую голову коменданту Рассу. И мысль о том, что потерявший рассудок от влюбленности Сид мог оговорить себя ради глупой красотки, уже не кажется мне такой уж фантастичной.
Из возбужденного женского кудахтанья с пленки мне удалось выловить одно единственное рациональное зерно. Девица была собственностью некоего Корноуха и тот мог, скажем так, расстроиться, увидев рядом с ней другого. Да еще и васпу. И повоспитывать немного. До разговора с Сидом оставляю эту мысль как версию.
Панна глава фонда выводит меня во двор к своей машине. Белый внедорожник с дорогой внутренней отделкой и женщина за рулем. Меня не покидает ощущение, что они не созданы друг для друга. Но своего транспорта у меня нет и лучше терпеть общество панны Миллер, чем толкаться среди людей в автобусе.
Сажусь на пассажирское сидение и мягко хлопаю дверью.
- Пристегнитесь, - вежливо просит Хлоя. - Не стоит пренебрегать безопасностью.
С таким водителем да, пожалуй, что не стоит. Пока я пристегивался, панна крутила головой по зеркалам, выруливая с парковки. Надо же, никого не задела. Я постарался расслабиться и не смотреть на дорогу. Пока Сид в камере предварительного заключения к нему без санкции следователя не пустят. По реквизитам документов я узнал и номер участка, и фамилию следователя по делу васпы. На протоколе допроса стояла подпись Майры Каранки.
То не клюет, то косяками. С женщинами сегодня явный перебор.
Майра. Рыжий инспектор. Женщина с кольтом. Когда-то её огонь сжигал меня. Но и теперь от воспоминаний приятно щекочет ноздри запах пороха, а по телу бежит волна жара. Я прикрываю глаза, сжимая кулаки, будто могу раздавить туман, наползающий на мысли. Не вижу себя со стороны. Могу только надеяться, что моя вспышка осталась незамеченной.
Хлоя Миллер сосредоточенно следит за дорогой. Даже более сосредоточенно, чем этого требует ситуация. Она сидит слева и чтобы её разглядеть приходится немного повернуть голову. Волосы отливают серебром, роняя россыпь бликов на белое платье. Изгиб точеной шеи и мраморная белизна кожи напоминают скульптуры в Зале Искусств. Статуи женщин такие же холодные и отстраненные. Неприступные.
Машина плавно притормаживает на светофоре. На желтый. Панна Миллер водит по правилам. Иногда мне кажется, что она все делает по правилам. Как по чужим, придуманным кем-то давным-давно, так и по своим собственным. Строгая и размеренная, как секундная стрелка на часах. Тик-так. Тик - и только так.
Наверное, я смотрю слишком пристально, потому что Хлоя оборачивается. Ловит меня взглядом синих глаз и напряженно улыбается. Я замираю, глядя, как на мраморной коже проступает румянец.
- Всё будет хорошо, - смущенно говорит она.
Скулы сводит, как хочется сказать что-нибудь ядовитое в ответ. Но я молчу, а панна заправляет прядь волос за ухо и возвращается к дороге.
Из череды домов выступает здание полицейского участка. Мы паркуемся в кармане у забора, покидаем машину и идем к дверям с простой и потрепанной временем вывеской: «УВД Южноуделья». Я открываю дверь, пропуская Хлою внутрь. Успел нахвататься у людей. Это как с рукопожатием. Странно и непривычно только первое время.
В участке всегда суета и на нас почти никто не обращает внимания, когда я беру трубку внутреннего телефона и, сверившись, со справочником набираю номер Майры.
- Инспектор Каранка, - сухо представляется она.
- Ян Вереск и Хлоя Миллер, - говорю я и сразу перехожу к делу. - Нам необходимо разрешение на свидание с подозреваемым Сидом. По делу Мари-Энн Лойд.
Мы идем через турникет, мимо зарешеченной будки с дежурным, вверх по лестнице. Я стараюсь не дышать, но острый запах чужой агрессии преследует по пятам с первого этажа, где разлит особенно щедро.
Тяжелый, вязкий, с примесью эмоциональных взрывов - ярких и болезненных, похожих на вмятины от ударов кулаком. Я стараюсь сосредоточиться на белом пятне платья панны Миллер, как на неуместном контрасте, разбивающем общее впечатление. На втором этаже уверенно поворачиваю направо, толкая рукой дверь в кабинет Майры. Инспектор сидит за столом и, напряженно заломив брови, перелистывает бумаги.