Сид кусает согнутый указательный палец, он растерян, наконец-то.
- Я... убежал.
- Сразу? - не даю ему опомниться, повышая голос.
- Да, - мямлит Сид.
И я снова давлю, почти с наслаждением. Чуть пристав со стула и ускорив темп речи.
- И заколку не забрал? Стрекозу. Красивую побрякушку. Мэри-Энн волосы заколола в тот вечер этой стрекозой, которую ты украл.
- Забрал, - дергается Сид.
- Молодец, - выдыхаю я и расслабляюсь, - только это не заколка была, а статуэтка. На комоде стояла.
Васпа откидывается на спинку стула, стуча зубами. Монстры внутри меня хищно скалятся, впиваясь зубами в сладкую жертву. Не был ты там, сопляк. Не насиловал девчонку, но про заколку знаешь. Соврал я, действительно была заколка, а ты меня не исправил. Интересно.
- Статуэтка, точно, - говорит неофит, уничтожая враньем своё признание.
- Ты врешь, - спокойно отвечаю я. - Заколка это была. А ты её не видел, но знаешь. Кто-то рассказал тебе. И с Мэри-Энн ты в тот вечер не был. Даже пальцем её не тронул. Кого покрываешь?
Вот теперь все. Сопляк взорвался. Комнату с двусторонним стеклом затопила паника и отчаянье. Мои монстры захлебывались и довольно урчали, но Сид оказался крепким орешком.
- Я говорю правду, - упрямо и зло выдавил неофит. - Это я сделал! Это я!
Глупо. Зря. Но раз так, то пусть пока будет так.
Встаю и забираю папку с документами, кладу в карман сигареты и не прощаясь ухожу. В смежной комнате ждут женщины. Хлоя бледна и встревожена, а Майра задумчиво хмурит брови.
- Все слышала? - обращаюсь я к инспектору. - Можешь выбросить явку с повинной. Он врет.
Рыжая недовольно сверлит меня взглядом, но уже без прежнего огня. Её недоработка. Сама должна была поймать Сида на вранье, но не смогла или не захотела. Еще одно доказательство того, что людям не следует вмешиваться в дела васпов.
- Вижу, что врет, - говорит Майра и поджимает губы, - осталось выяснить, зачем.
Инспектор молчит, но я знаю, что если подтвердится полная непричастность Сида, то он выйдет из СИЗО в ближайшие дни. Даже если позже его будут вызывать как свидетеля, то повестки он все равно будет получать на дом. Положительный момент, но второстепенный. Куда важнее узнать, кто настоящий насильник и при чем тут васпа.
- У панны Миллер для тебя есть интересная информация. Думаю, что теперь ты воспримешь её всерьез.
- Можешь не сомневаться, - ядовито отвечает Майра.
Я коротко кивнул обеим вместо прощальных слов и ушел. В конторе бардак на столе и не известно сколько еще сюрпризов ждет меня в кипе бумаг.
- ХЛОЯ МИЛЛЕР -
С бумагами мы с инспектором Каранкой заканчиваем быстро. Потом - слушаем диктофонную запись,
и наконец Майра говорит:
- Если выяснится, что Сид не при делах совершенно, он выйдет на свободу. В противном случае пойдет как свидетель. Так или иначе - обвиняемым я его больше не считаю.
И отворачивается к окну, показывая, что разговор окончен.
Я выхожу и спешу скорее покинуть здание, пропитанное болью и несчастьями.
Пред тем, как сесть за руль - несколько минут просто вдыхаю весенний воздух, зябко ёжусь - всё-таки тепло ещё обманчиво - и только теперь чувствую себя живой и свободной.
У некоторых мест особенно гнетущая аура.
Но мне пора - нужно ещё отменить заседание комиссии.
Председатель комиссии - почти ровесник моего дедушки. У него благородные черты, красивая седина и изысканные манеры. Он целует мне руку, усаживает в кресло, предлагает кофе и птифуры.
- Зря, ой зря вы это! - взрывается он, когда я заканчиваю свой рассказ. От неожиданности давлюсь сладким и закашливаюсь.
- Почему? Едва не пострадал невиновный - радоваться надо!
- Чему? - качает головой председатель. - Вы даже не представляете, куда вляпались, дитя моё.
И тут меня озаряет:
- Постойте, так вы знали?
- Разумеется, и я, и все прочие члены комиссии. Думаете, одна вы такая шустрая и дока?
Хватаюсь за голову:
- Но ... как же тогда сегодняшнее заседание?
- Оно бы прошло в штатном режиме, если бы, досужая наша, не сунули в это дело свой прелестный носик! - в голосе - уже неприкрытая злоба.
- И вы бы пожертвовали непричастным васпой? Вы же знаете, что их за такое ждёт расстрел!
- О, боги! Мне прям хочется отшлёпать вас, чтобы в голове просветлело! - теперь он отодвигает от меня корзинку со сладостями, словно я - провинившийся ребёнок. - Это всего лишь васпа. Вам известно имя Дануш Крашношич?
- Разумеется, - киваю я, - у него госзаказы от министерства обороны, так?
- Верно. А Корноух - его сын, Андрес Крашношич! Теперь-то вам понятно? Уж лучше пожертвовать каким-то васпой, чем попадать в немилость к таким людям. Вот как теперь будем выкручиваться?