Небо, что кажется выцвело за лето, скрывает свою непривлекательность под подолом сумерек, кутается в чёрную шаль полночи, и тянет после до последнего с рассветом. Видать, совестно ему себя, хотя и напрасно. Никто не умалит нашего превосходства над прочими, кроме нас самих. Ну, а мы-то… за что? Провинились в чём?!
Осенние дни отступают, шагая степенно. Берёза — нага и бледна. В самых неожиданных местах раскрывают свои зонтики грибы… Смешные они! Дождик-то уже прошёл! Давным-давно! Ещё вчера…
Домой
— Осенняя листва — осыпавшееся золото летнего солнца, не иначе.
— Жаль, только, — грош цена тому злату.
— С чего бы?!
— Обманка18. Ржавеет скоро.
Без особых премудростей, а так просто — в сахарной пудре инея было подано к рассвету это утро. Всякий час иная, осень удивляла собой.
Нагая, неприкрытая сарафаном листвы берёза, стояла готовая уже ступить в пену сугробов, как в волну.
Виноград сворачивал листья фунтиком, дабы было в чём унести созревшие пирамидки гроздий.
Калина изнывала от тепла. Стада тли, что пасли на листьях муравьи, утомляли её достоинство. Калине так хотелось морозца, чтобы прогнал он прочь их всех, и чистой до самого последнего листочка, встряхнуть кудрями, да расслышать, наконец, деревянный стук роскошных метёлок серёг одна об другую. Тут же, понятное дело, лопнет ягодка, что посытнее, и заслышится тот, девичий её терпкий до горечи дух, которым славится калиновый куст в весеннюю пору цветения.
Ветер зачёсывал траву набок, дабы скрыть залысины звериных опочивален и проборы троп. Зимой, оно и так всё на виду, пусть хотя теперь останется немного укромных мест. Лесные козочки скромницы, встревожены тем, что осень срывает пыльные занавески листвы для стирки, собирает на зиму ширмы кустарника, и в просвете обнажённых стволов, как в прицел пращи, становится видно стороны света.
По раскатанным коврам золотой листвы, покуда не потемнеют они, не промёрзнут до румяной корочки, — славно идти, и неважно в которую из сторон. Придёшь-то, всё одно, ровно туда, откуда вышел, — домой.
Планида
Луна взгромоздилась на ветку дуба.
— Буду яблоком! — Заявила она, супротив ведомого ей самой, что на дубу зреют одни лишь жёлуди, — круглолицые и не очень, но все сплошь в беретах крупной вязки, стянутых на темячке19 изящным хвостиком.
Юпитер взял под козырёк, и, как это полагается служивому, счёл желание дамы законом, ибо покорность, возведённая в привычку, имела в этом случае особую приятность.
— Как скажете, душенька! — С поклоном согласился Юпитер. — Любой фрукт к вашим ногам. Только вы, если позволите, принимая во внимание ваши роскошные формы, больше схожи с крупной жемчужиной…
— Что вы имеете в виду, сударь?! — Возмутилась было луна, приняв на свой счёт не драгоценность жемчуга, но его округлость и полноту.
Юпитер, по-военному скоро сообразив, что дал промашку, несколько изменил градус своей лести, и с жаром воскликнул:
— Сияние ваше навело меня на такую мысль, сударыня! Но коли вы недовольны мной…
— Ладно уж. Довольно. — Перебила луна. — Можете стать чуточку ближе. Да помолчите уже, я думаю! — И многозначительно замерла.
Юпитер, не смея даже вздохнуть, привычно застыл в полупоклоне, словно на часах, и принялся ожидать. Не рассуждая, не мудрствуя, не торопя. Ибо — не положено.
…В раздумьях о пустяках, луна парила в небе, испуская пыльное сияние. Созерцая землю и вросший крепко в неё дуб, она сожалела, что не может оставаться посреди его ветвей столь долго, сколь желается. Уж так статен был дуб, так благороден, так хорош…
Покуда луна вздыхала по дубу, Юпитер волочился за нею в отдалении, дабы не приводить даму сердца в недовольное расположение духа. Он-то знал, что, как она не страдай, а всё одно — останется с ним, ибо такова планида20 у всех — быть с теми, кто предназначен им судьбой.
Грань
Поникшие листочки, исписанные летними днями от и до, сразу с двух сторон, висели в ожидании, покуда ветер сорвёт их, отметив сбывшимся и задуманное, и незавершённое, да вслед за тем поставит крохотную птичку, из ряда тех, что, сбившись в стаи, сдвинет после по карте тёплой рукой в сторону столь же располагающих к себе мест.
18
минерал, содержащий металл, но не имеющий внешних признаков металла, осенняя листва содержит большой процент тяжёлых металлов