Тут, вероятно, необходимо указать на пагубность ожиданий, как таковых, ибо неумение жить тем, что есть и ценить это, приводит к разочарованиям.
Ну, а вот, к примеру, осень, что с нею не так? Нагретая за лето земля отдаёт потихоньку своё тепло, как остывающая печка. Шарканье сухой листвы под ногами, сытный вафельный ея хруст не теряет очарования никогда. Сколь не были бы длинны аллеи, безостановочное бесконечное кружение их калейдоскопа, под присмотром солнечного луча, лишённого прежней, летней прямоты, как искренности, завораживает своей неопределённостью.
Осень, обнажив всё и вся, открытая, беззащитная, стоит в ожидании доброго слова, как благодарности, случайной рифмы, как мнения об ней.
Прямодушие, чистосердечие — мера всего!!! А стихи — это сама искренность, сотканная из бликов звёздного света, разметавшаяся на мятых простынях лунной дорожки…
Ветка кивает русым чубом листвы. То ли без воли, в такт ветру, то ли согласна с чем. Но кто ж на что её дозволения спросит? А и ветру она не ровня. Куда укажут, туда и повернётся, на которой ветке проросла, оттуда слетит, и канет, — оземь или ещё как, тем тоже распорядится судьба.
И окажется, — там и тогда, что каждый, да любил что-нибудь…
Замки из песка
Пряди травы, сбрызнутые соком вечерней росы, сгибались под тяжестью перламутровых капель. Луна по пояс в тени земли склоняла голову к плоской подушке горизонта.
— Не от того ль у неё несколько скошена левая щека?
— У кого это?
— Да у луны.
Мой собеседник качает головой, и, морща лоб, грозно играет бровями:
— Ты делом будешь заниматься или на небо глазеть?
Я пожимаю плечами:
— Одно другому не мешает. — И принимаюсь за работу.
Мы знакомы с ним дольше, чем живём. Да, бывает и так. Близкие, роднее сестёр, подруги, совместно радовались материнству. По их рассказам нам известно, что мы активно заявляли о своём существовании, и бывало даже пинали друг друга в тесноте трамвайной давки. Наши мамы лежали на соседних столах в родильном отделении больницы, и произвели нас на свет практически одновременно, с разницей минут в пять, из-за чего у нас постоянные споры — кто старше.
Малышами, мы делили на двоих одну стопку пелёнок, пирамидку, юлу и песочницу, в которой возводили замки. Подростками вместе сбегали на выходные в Питер, дабы поглазеть, как разводят мосты и потрогать заодно мощные ноги атлантов. Комнату общежития института в другом городе, подальше от назойливой заботы матерей, тоже обживали вдвоём. Везде и всегда мы находили повод быть вместе, и подчас даже врали, выдавая себя за братьев. Особо дотошным объясняли, что хотя матери у нас разные, а вот отец один на двоих.
Волею судьбы или по злому умыслу, но мы потеряли родительниц в один день, а перед тем, как пришла пора развеять их прах над водами голубой бухты Чёрного моря, узнали, что детский вымысел — та единственная правда, которую от нас тщательно скрывали все эти годы. В совместном завещании мамы изволили пошутить о том, что купание им необходимо, в каком бы виде они не существовали. Эдакий, знаете ли, Чёрный Черноморский юмор матерей, которые, любя своих близких, обставляют свой уход таким образом, чтобы оставшимся досталось как можно меньше хлопот и слёз… Впрочем, от того делалось несказанно горше.
Поначалу, запоздалое откровение несколько отдалило нас. Так бывает. Родных людей стараешься беречь… избегая встреч с ними. Мы начали скрывать друг от друга то, с чем раньше побежали бы к первым. И неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы однажды я не предложил съездить вместе на тот берег Чёрного моря, с которого…
— Да. Согласен. Поедем. — Перебил меня брат, стараясь не смотреть в глаза.
И вот теперь, сидя на коленках, мы, два лысых дядьки, возимся в песке, как младенцы, достраиваем замок. Луна застала нас за работой и прилив, её неизменный спутник, скоро сведёт все наши старания на нет. Но это для нас, братьев, такие пустяки! Ведь, покуда мы есть друг у друга… сумеем противостоять любой волне. Ибо, едва ли не самое прочное, что только существует на свете, — это замки из песка.
Смысл жизни
Вы замечали, что после того, как проехал грузовой поезд, запыхавшиеся рельсы долго ещё дрожат языком путей, дабы отдышаться? Глядя на них, начинаешь чувствовать, как слёзы выступают на глазах. Не от случайных песчинок растревоженной пыли, вовсе не от неё. Доктора говорят, то от сытной пищи, что производят душевную слабость и слезливость. Но, думается, они неправы. Слишком уж скоро сбывается наше бытие, и единственное, что мы в состоянии сделать с этим, — стоять в стороне и сокрушаться.