В пыли под ногами что-то блеснуло. Варька разгребла ногой пыль и поддела наверх кончик флейты. Сердце подпрыгнуло и вернулось на прежний лад. Его флейта. Не оборотни же на ней играли… Она смотрела на инструмент и вспоминала. Жаркие дни фестивалей, музыку, свои выступления, ощущение крыльев за спиной. Не проклятых вороньих, а других, которые чувствуешь только ты, и почувствовать которые помог он.
- Ладно, Эйво, я тебя прощаю, - прошептала Варька, выуживая флейту из песка. – Пусть у тебя все наладится, если это еще возможно…
Ей почудилось, что в воздухе еле слышно пропела какая-то мелодия, но порыв ветра тут же унес звуки. Флейта была странная – из какого-то белого материала, украшенная кольцами из бронзы с витиеватым орнаментом.
- Оставлю на память обо всем происшедшем, - решила Варька, пряча инструмент в сумку. Из дома вышел Юке, с одной стороны разочарованный, так как не обнаружил в жилище оборотней ничего интересного, с другой стороны обрадованный – по этой же причине.
- Поехали, - позвал он. – Как бы Айк не начал нас искать.
- Сам первый пропал, вот пусть теперь ищет, - справедливо заметила Варька.
Дом смотрел им вслед темными окнами. Ветер гонял перекати-поле. В воздухе таяли едва слышные звуки флейты.
История двенадцатая. В дорогу без багажа.
Сельма потянулась, гадая, который час. Судя по тусклому серому свету – еще утро, и даже не самое позднее. Впрочем, время сейчас не имело особого значения.
Сельма прошлепала на кухню, после препирательств с кофеваркой все-таки добыла немного кофе, долила молоком (ура, еще не закончилось) и, потягивая напиток, подошла к окну. Или стене, это как посмотреть. Две стены кухни были прозрачными от пола до потолка, за ними лежало странное подобие сада, поросшее низким кустарником с вкраплениями пожухших клумб, а за ним во всем своем диком великолепии вставал хмурый северный лес. В мире людей Айк предпочитал жить вдали от цивилизации.
Сельма машинально поджала пальцы ног. Стоять босиком на деревянном полу было приятно, особенно зная, что за окном почти ноль, и ночью срывался снег.
Сколько она уже здесь? Она затруднялась посчитать. Неделю, две…
«Будь со мной» сказал Айк. Она не ответила ни да, ни нет, но когда они вернулись в Москву, выяснилось, что у финнов заканчиваются визы, им надо пересечь границу, и казалось немыслимым расстаться с Айком вот прямо сейчас, после того, как она так долго его искала. Сельма приняла приглашение погостить. Тем более всегда интересно – как живет рок-звезда.
Рок-звезда жила по-простому. В хибаре посреди леса, благо уединенных лесов в Финляндии хватало. Хибара эта, правда, была современная, эргономичная, и настолько выверенно сочетала простоту и комфорт, что дизайнер наверняка отхватил за нее мешок премий.
Из леса вышел Айк, замер на опушке, прислушался к чему-то, пошел к дому. Сельма почувствовала, как по спине бегут мурашки – Айк был голый по пояс и тоже босиком, и ему это абсолютно не мешало. Под ребрами белел шрам. Каждый раз при виде его у Сельмы начинали дрожать руки. Она прижала чашку покрепче к груди, унимая дрожь, прогоняя неуместные воспоминания. Айк вошел, принося с собой холодный воздух, свежесть, сырой запах прелых листьев и леса.
- О, кофе! – обрадовался он чашке в ее руках и тут же бесцеремонно оттуда отхлебнул.
- Ты не боишься наткнутья на какого-нибудь грибника? – поинтересовалась Сельма. – Он же дубу даст, если встретит тебя такого… а если узнает, то дубу даст вдвойне.
- Это Финляндия, - пожал плечами Айк. – Здесь можно прожить жизнь и никого не встретить.
Если без Айка в доме царило безмолвие, будто все замирало в отсутствии хозяина, то в его присутствии все менялось, становясь не шумным, нет, а просто живым и уютным. Высокий длинноволосый музыкант менял пространство вокруг себя, теперь Сельма чувствовала это очень отчетливо. И менял ее.
Здесь в глуши, в своем доме, он не старался спрятать и замаскировать свою нечеловеческую природу, колдовство жило вокруг него, естественное как дыхание.