Выбрать главу

Эйво смотрел ликующе. Еще бы. Удалось.

- Прости, - сказал он Сельме, но в голосе не было ни малейшего сожаления. – Она мне слишком подходила, чтобы не попробовать. Двуликая предложила это за жизнь Рогатого. Я всего лишь помог ей достать тебя, приманку. С тобой ничего бы не случилось, если б ты оставила все как есть. А ты по собственной глупости вручила свои жизнь и смерть даже не человеку, иному существу. Да, он оживил тебя. Потому что ему это зачем-то нужно. Вот и подумай – зачем. Нельзя быть такой дурой, Сельма.

- Что с Варькой?! – Сельму сейчас гораздо больше интересовало другое. – Верни ее, слышишь!

- Не могу, - оскалился Эйво. – Мне она слишком нравится такой. Нам пора. Увидимся. Хотя нет, вряд ли, - ухмыльнулся он.

Сельма зарычала сбросила с себя волынщика, тот легко откатился в сторону, сгреб трепыхающую ворону и швырнул в поднимающуюся Сельму светильник. Сельма инстинктивно заслонилась руками, пряча лицо, светильник разбился о ее руки, во все стороны полетели куски стекла. Когда Сельма подняла голову, проклятого Вороненка в шатре уже не было. Она выбежала следом, но, разумеется, Эйво и не думал вежливо ждать ее снаружи. Лагерь только начал просыпаться, немногочисленные зевающие личности не видели ни музыканта, ни черной птицы.

 

* * *

 

- Не знаешь, где волынщик шляется? – вспотевший организатор чесал затылок, с раздражением глядя на Сельму. Та отрицательно покачала головой. Мужик выругался и пошел искать дальше.

Девушка сидела на пороге шатра. Рядом лежала упакованная сумка и Варькин рюкзак. Сельма собрала все опознанные вещи подруги, позаимствовав у нее рубашку. В отличие от Айка, видевшего в окровавленной майке всего лишь досадное недоразумение, она не верила, что спокойно доберется до вокзала в таком виде. Пришлось переодеться и кое-как отмыться из бутылки с водой.

День плавно подкатывался к обеду. Самолет давно должен был приземлиться в Хельсинки, но никто из музыкантов по-прежнему не отвечал на телефон. Будто и не было их никогда. Сельма машинально почесала сквозь рубашку шрам. Не было, ага. Может, лучше бы и не было. Где теперь Варька? У нее было ощущение, что искать подругу здесь бесполезно. Эйво наверняка отправился туда, на ту сторону, где она его не достанет.

- Ничего, - угрожающе пообещала Сельма в пустое пространство. – Еще увидимся.

 

Она встала, вскинула на плечи рюкзак, подхватила сумку и отправилась на станцию. Электричка до Москвы, метро, вокзал, поезд… Пора навестить дом. Все равно идти больше некуда. Не к кому.

История седьмая. Meet and greet

Сельма недовольно заворочалась, не желая просыпаться, но все-таки открыла глаза. В комнате было холодно из-за распахнутого окна, и Сельма вспомнила, что всю ночь во сне искала одеяло, но так и не нашарила. Приоткрыв один глаз, она поняла, что заснула прямо на нем. Пока она лежала и думала – вставать ли и идти на работу или ну его нафиг, в комнату влетела черная птица, спикировав от окна прямо к ней на кровать, чтобы в следующую секунду превратиться во встрепанную черноволосую девчонку.

- Фффух, еле успела! – прохрипела Варька.

- Варь, - решительно, как ей казалось, начала Сельма, – спать с открытым окном становится слишком холодно. Осень, все-таки. Придумай что-нибудь другое.

- Что-что ты там бормочешь? – наклонилась к ней подруга.

- Холодно, говорю! – гаркнула Сельма. – Спать!

Варька осуждающе зацокала языком.

- Потому что надо нормально ложиться, а не валиться пьяным бревном, как есть.

- Я не валилась! – запротестовала Сельма.

- Тогда почему ты лежишь на кровати в ботинках? – кротко поинтересовалась Варька. Теперь Сельма окончательно проснулась. Она подняла голову и посмотрела на свои ноги. Ботинки действительно присутствовали. Более того, на ней были свитер и джинсы. Похоже, что зайдя вчера домой, ее хватило только на то, чтобы скинуть куртку.

- Сель, я серьезно, - Варька уселась поудобнее. – Хватит пить.

- Еще мне с утра не хватало нотаций, - Сельма встала, чувствуя себя медведем-шатуном, и направилась в душ. Выбор был сделан в пользу работы.

- Ты можешь пропить последнюю память, - сказала ей в спину Варька, – но ведь это все равно было, как ни вычеркивай.