Варька замерла на пороге, прислонившись спиной к невидимой стене. Юке что, правда собирается тут играть? Да тут же просто стоять страшно, не то что шуметь. И вообще, он же со своей виолончели пылинки сдувает, а тут такие развалины, мусор, сырость…
Юке тем временем окинул взглядом помещение, оценивая акустику, и бесшабашно влез на кучу камней посреди зала. О перспективах падения потолка он вообще не думал. Его полностью захватило предвкушение – сейчас он будет играть. Айк горящими глазами наблюдал, как друг подкручивает колки, несколько раз на пробу проводит смычком, настраивает инструмент… «У самого руки чешутся, - поняла Варька. – Да они психи… но это лучшие психи на свете».
«Лучшие психи на свете» тем временем кивнули друг другу, и Юке начал. И тогда про потолок забыла даже Варька.
Мелодия началась тихо, вкрадчиво, прокрадываясь на мягких лапах, отражаясь эхом от стен, постепенно набирала силу, выплескивая волны эмоций, и наконец переросла в шторм. Здесь было все – и шепот вороньих перьев, и пуховая колыбель, и сильный ветер, который держит тебя под крылья, и безумие падения с немыслимой высоты, и пике, и чудесное спасение, и медленный взлет обратно в небо…
Варька слушала, не замечая, что по щекам текут слезы.
Юке доиграл, последняя нота замерла в воздухе, и наступила тишина. У всех присутствующих было ощущение, что они только что пережили бурю, которая каким-то чудом не только оставила их в живых, но и будто стерла пыль со всего, что их окружало, расцветив мир новыми красками.
Юке, взмокший, с прилипшими ко лбу волосами, перевел дыхание и посмотрел на предводителя воронов.
- Плата достойная?
- Ты великий колдун, - проскрипел ворон, и в голосе его слышалось неприкрытое благоговение. – Ты волен брать что хочешь.
Невидимая стена за Варькиной спиной исчезла так резко, что девушка упала бы наружу, если б ее не поймал невесть как очутившийся рядом Айк.
- Тихо, тихо, - он поставил ее на ноги, заглянул в лицо, нахмурился, увидев слезы, но ничего не сказал. Юке тем временем невозмутимо упаковал виолончель и, кивнув благодарной аудитории, двинулся к выходу.
Они вышли как раз, чтобы успеть полюбоваться закатом. Солнце медленно тонуло в море, протягивая к ним огненную дорожку.
- Почему наша суровая ворона плачет? – негромко спросил Айк. – Все обошлось.
- Я не из-за этого, - Варька, не сдержавшись, хлюпнула носом. – Я… Он просто так играет… Ты так играешь, - повернулась она к Юке.
- А вы говорили – не пригодится, - довольно сказал тот, поправляя на плече ремень чехла, и тут же осекся, теряя слова, потому что Варька вдруг обхватила его, уткнулась лицом в плечо, прижимая к себе обеими руками, словно он мог куда-то исчезнуть. Юке замер на миг, а потом решился и сомкнул руки на ее спине, и еще успел ощутить тепло тела, а потом у него в руках забилась черная ворона. Солнце зашло.
Юке растерянно подхватил птицу, помогая ей выровнять равновесие, посадил на плечо и уставился на горизонт. Айк с грустью наблюдал за другом, но что тут скажешь.
* * *
Ночью идти не получалось. Сельма видела не дальше своего носа. Нет, над головой иногда проглядывали звезды, а в чаще порой появлялись облака светлячков, выхватывая своим светом из темноты скрюченные ветки и делая мрак за ними еще чернее.
С размахом провалившись в какую-то яму и еле выбравшись из нее, Сельма решила, что разумнее будет сделать привал до утра. Вот только – где бы привалиться? Устраиваться так запросто посреди леса? Сельма оглядела темноту и ее передернуло. Бррр… Неуязвимая или нет, а все равно как-то не по себе в этом месте. Лучше бы куда-нибудь спрятаться.
С горем пополам посветив себе зажигалкой, она нашла разлапистую елку и забралась под нее, пробравшись к самому стволу по толстому ковру слежавшейся хвои.
«Ну все, теперь можно и передохнуть», - Сельма уселась, опершись спиной о ствол и блаженно вытянула уставшие ноги.
Сбоку кто-то зашевелился.
Сельма застыла на месте.
Копание сбоку продолжилось, но как-то нерешительно.
Решив, что лучше один раз встретиться лицом к лицу с чудовищем, чем бесконечно представлять его в своем богатом воображении, Сельма щелкнула зажигалкой и резко повернулась в сторону звука. Зыбкий язычок пламени выхватил сбившихся в кучку дрожащих от ужаса пушистых лопоухих пикси. Маленький народец смотрел на нее огромными плошками глаз, и Сельма поняла, что вторглась в их убежище на сегодняшнюю ночь. Ей стало смешно и стыдно – она сама оказалась той ужасной тварью, которую надо бояться.