I. Пит. Luxuria
Говорят, чтобы понять, как ты оказался в той или иной ситуации, нужно вернуться к самому началу. У моей истории три начала. Три переломных момента, каждый из которых по-разному, но одинаково круто изменил мою жизнь. В этом томе вы узнаете о двух из них.
Если бы пятнадцать лет назад кто-нибудь сказал мне, что я, Питер Джефферсон, стану бас-гитаристом одной из самых популярных рок-групп в мире, я бы рассмеялся этому человеку в лицо. И дело даже не в том, что слава тогда казалась недосягаемым Олимпом, а актеры и певцы - настоящими небожителями. Просто до определенного момента я даже не умел играть на гитаре.
Сейчас, три мировых турне, сотни обложек журналов и шестьдесят проданных дисков спустя, все это звучит дико и даже немножко наивно, будто я лукавлю. Но тогда я и в самом деле даже подумать не мог, что судьба распорядится так, что однажды мое имя будет ассоциироваться с престижными наградами и фестивалями, а посмотреть на то, как я играю на гитаре, будут приходить целые стадионы.
Последнее время я часто стал задумываться о том, а была ли то судьба или это я сам принимал решения и создавал собственное будущее. Что бы изменилось, не сделай я тот или иной выбор? Что бы было, если бы в тот или иной момент я принял совершенно иное решение? Оказался бы я вновь здесь, в той же ситуации, или могло бы что-то поменяться настолько, чтобы жизнь пошла по абсолютно противоположному пути?
Однажды во время интервью мне задали вопрос. Если бы у меня был шанс вернуться в прошлое и что-то поменять, то что бы это было? Я уже не помню, как отшутился в тот раз, но сейчас я не знаю, что думать. Да, в моей жизни было много неприятных вещей, о которых иногда просто хочется забыть, но и хорошего в ней было предостаточно. Сейчас, если честно, мне грех жаловаться на свою жизнь. Не скажу, что она идеальна, но я нашёл то, что делает ее гораздо лучше, чем могло бы быть.
С нами происходило много странных, иногда загадочных вещей, которые я не могу объяснить. Что есть выбор, а что судьба? Пришли бы мы к этой точке, пойди всё иначе? А что, если было бы ещё хуже? А вдруг, сейчас я бы жалел обо всём, что могло бы быть, но никогда не происходило? Был бы я доволен своими успехами, или мне по-прежнему чего-то бы не хватало?
~
Люди, которые мечтают стать знаменитыми, очень часто вовсе не задумываются о последствиях. Всё, что они видят, - это безграничные возможности для самовыражения и полное отсутствие нужды в деньгах. Но одно дело - добиться успеха. Совершенно другое - это успех удержать. Вместе с популярностью как снежный ком растут не только проблемы, но и требования, которые предъявляют к тебе люди. Все от тебя чего-то ждут, иногда того, что ты не можешь дать им при всём желании.
Мы бежали от одних проблем, прибегали к другим и потом вновь возвращались к старым проблемам, но старые проблемы словно гидры отращивали новые более страшные головы, с которыми не всегда находились силы бороться. Пресса всегда была самой страшной головой.
Какова доля правды в том, что пишет пресса? Они всегда гонятся за сенсацией, чтобы привлекать читателей и зрителей, но какой ценой? Я лично знаю людей, которые отказываются иметь что-то общее с миром шоу-бизнеса после того, как пресса всего лишь один раз разнесла их в пух и прах.
Наверное, нас спасало, что у нас был Крис. По большому счёту, ему никогда не было дела до того, что о нём говорят и пишут. Он всё равно считал себя лучше всех, считал себя правым, и плевать хотел на то, кто и что думает. Райли был царём своей вселенной, а вокруг него крутились все мы, поэтому если уж свой мир он видел таким, что в нём не было ненависти по отношению к Кристоферу Райли, а была только зависть, значит, так оно и было. И это его отношение ко всему очень сильно помогало нам преодолеть тот период, когда на нас буквально накинулись и пытались растерзать в клочья. Впрочем, об этом в другой раз.
~
Когда я только начинал писать эту книгу, она была и не книгой вовсе, а просто собранием записок о тех тринадцати лет, что я провёл на сцене. Я хотел использовать их в качестве страховки, если мне вдруг пришлось бы оправдываться или предлагать публике в противовес свою версию случившегося. Я ожидал подвоха со всех сторон: от коллег, от прессы, от тех, кого знал когда-то, и тех, кого знал сейчас. Настолько я перестал доверять даже самым близким людям за это время, настолько привык, что ради рейтингов многие готовы писать что угодно.
Я хотел быть во всеоружии на тот случай, если пресса захочет приступить к своему любимому занятию и начнёт сначала собирать факты, а потом их придумывать, лишь бы предложить миру «сенсацию», «эксклюзив», очередное враньё, от которого за эти годы я успел изрядно подустать.