Напротив меня в кресло падает…
— Ну, нет… — чуть ли не плачу. — Что вы здесь забыли?
— Может уже перейдем на ты? — игнорирует вопрос мой сегодняшний зам.
— С какой это радости?
— С такой, что мы сейчас бухать будем вместе… — наливает в свой бокал из моей бутылки.
— А кто сказал, что я хочу с вами бухать?
— У тебя нет выбора… — выпивает.
Ставит на стол вторую бутылку. Вот это, я понимаю, аргумент…
— Ну рассказывай… Как ты так живешь?
Пристально смотрит в глаза. Хочу отвести взгляд, но не могу. Что-то держит.
— В смысле, так? Я нормально живу… — все-таки отвожу.
— С такой болью в сердце?
— С какой еще болью? И, вообще, тебе какая печаль? — нервничаю я.
Равнодушно улыбается. И я опять заглядываю в глаза. А там… за всей этой показной напыщенностью и надменностью, тоже ведь боль. Я знаю, как она выглядит.
— Давно вы с Марком расстались?
Начинаю смеяться. А… вон оно что…
— Давай, прочитай ответ в моих глазах, ты же умеешь… — подкалываю его.
Смотрит, молчит.
— Ну? И что увидел?
— Ничего… — усмехается. — Но в вас есть что-то от бывших…
— Так… ты пить сюда пришел или что? — отпивая, смотрю на него.
— Зачем тебе эта школа, убыточная? — как бы между делом.
— Не зли меня, мне уже трупы прятать некуда… Я пришла сюда, чтобы напиться, и я это сделаю. С тобой или без тебя, ясно?
— Более чем… — разливает еще по порции. Выливаю в себя под его напряженным взглядом.
Чтобы хоть как-то скрыться от его пронизывающих глаз, иду танцевать. Хоть и терпеть не могу.
Меня штормит… Голова кружится… Останавливаюсь. Вытягиваю руку в поисках дополнительной точки опоры.
Танцпол переворачивается. Я приземляюсь в чьи-то сильные руки.
И отключаюсь… А дальше, мягкая и окутывающая меня темнота.
И пустота…
Глава 5. Дежавю
Мое сознание прорывается сквозь тягучую и тяжелую пелену. Я слышу голоса. Мама ругается. Что опять стряслось?
А где я?
Не чувствую тела. Такое впечатление, что я состою из воздуха. Невесомая. Как будто меня нет.
А вот веки тяжелые. Не могу открыть глаза. Только их и чувствую.
Все-таки, с большим трудом, открываю глаза, кое-как разлепив веки. Не сразу фокусирую взгляд. Все плывет. Моргаю несколько раз, прежде, чем ко мне возвращается способность видеть. От яркого света режет глаза, хотя в комнате свет не горит, только дневной из окна.
Во рту сухо. Хочу пить.
Я не дома. Белые стены и потолок. Перевожу взгляд в сторону. Надо мной возвышается стойка с капельницей.
Я, что, в больнице? Что со мной случилось? Голова не соображает. Как будто в тумане.
В коридоре голоса. Дверь открывается.
— Сандра! — кидается ко мне Линда, чуть не плача. От ее голоса чуть не закладывает уши. Она так громко визжит или у меня все чувства обострились разом? — Очнулась, наконец… Мы так за тебя переживали. Ты нас всех напугала… Я маму позову…
Не перестает причитать… и кидается в сторону двери.
— Стоять! — хрипловатым голосом. Прокашливаюсь. — Подожди. Расскажи, что случилось? Почему я здесь?
Возвращается. Садится рядом. Гладит мою ладонь. По сравнению со мной, ее кожа горит, а я ледяная. Как труп. Очаровательно.
— Ты не помнишь? — заглядывает в глаза. Мотаю головой в ответ. Даже, это простое движение, дается с трудом.
— Нам вчера вечером позвонил твой психолог…
— Да, не мой он… — перебиваю, закатывая глаза.
— Ну, школьный… Позвонил, сказал, что ты потеряла сознание, и он везет тебя в больницу. Нужны документы. Мы и сорвались…
— И что со мной? — все еще хриплым голосом. — Дай воды…
— Врач сказал, у тебя астено-невротический синдром. Тебе нужен покой, отдых, сон… и лечение… — наливает в стакан воды. Помогает попить. — У тебя давление сильно повысилось на фоне стресса, а ты еще алкоголем догналась…
Капец. И, что, теперь, мне здесь валяться? Я не хочу. Я хочу домой.
— Но уже более-менее все в порядке, полежишь пару недель… тебя подлечат…
— Сколько? Да, я тут сдохну, от скуки. Нет, я домой…
Пытаюсь встать. Голова начинает кружиться. Падаю обратно на подушку.
Тошнит… Фу…
— С ума сошла? — негодует сестра. — Тебе нельзя вставать…
Зажмуриваюсь…
Слышу мамин голос.
— Лин, пожалуйста, увези маму домой… — складываю руки ладошками, изображая молитвенный жест. — Я буду здесь лежать, но только в спокойствии. А она задушит меня своей заботой…
— Обещаешь, что будешь лечиться? — с подозрением прищуривается.
— Только не пускай ко мне родителей…
— Хорошо, что-нибудь придумаю…
Целует в щеку. Уходит.
Отношения с родителями желают быть лучше. Но что я могу с собой поделать? Не нужна мне забота. Я взрослый человек, сама могу о себе позаботиться.
Слышу за дверью жаркие споры. Мама хотела прорваться ко мне, но Линда как-то уговорила ее. Я их очень люблю. Но всего этого, не хочу. Особенно, жалости.
Рубит, жесть просто. Веки тяжелые. Снова проваливаюсь в сон.
Сквозь сон слышу кого-то.
Обсуждают мое состояние. Уходят. Потом делают какие-то процедуры. Нахожусь в какой-то полудреме.
Опять незнакомые голоса. А нет. Один знакомый. До боли. Который бесит. Хотя нет, сейчас, наоборот, успокаивает. И убаюкивает. Погружаюсь глубже в сон.
Просыпаюсь… В этот раз легко. Пытаюсь потянуться. И даже не больно. Я выспалась, наконец-то.
Отлично себя чувствую. Потихоньку пробую встать. Прислушиваюсь к ощущениям. Не тошнит. Голова не кружится. Прохожу несколько кругов по палате. Все отлично.
Пить хочется. И есть. Не это ли признак здоровья?
Так…
В тумбочке нахожу свою одежду. Под кроватью — ботинки. Сейчас переоденусь, пойду найду врача. Хватит. Пора выписываться.
Скидываю больничную сорочку. Стараюсь залезть в джинсы. Плохо выходит. Проблемы с координацией.
— Так! Я не понял! — низким пронизывающим голосом. Николай. Да, блин! — Ты куда собралась?
Стою перед ним в одном белье. Не успела даже джинсы натянуть. А ему хоть бы хны.
Успокаивает только то, что смотрит строго в глаза.
— А тебя ничего не смущает? — прищуриваюсь недовольно.
— Только то, что ты встала с кровати… — ему все нипочем.
— Отвернуться не хочешь? — развожу руки в стороны, демонстрируя себя полуголую.
Изобразив смущение… или что-то еще, его не разберешь, поспешно разворачивается к двери. Натягиваю одежду. Присаживаюсь на кровать, чтобы обуться. Расшнуровываю ботинки. Руки не слушаются. Да, что же это такое? Только что, все было в порядке. Пока не появился этот экземпляр. У меня на него аллергия.
— Тебе нельзя вставать еще, я тебе, как врач говорю… — подходит ближе. Наседает, давит своим авторитетом. Тоже мне, врач… Психолог…
— Сама разберусь как-нибудь…
— Как-нибудь, ты уже разобралась и оказалась здесь… — с сожалением.
— Что ты лезешь? А?
Встаю с намерением уйти. Преграждает мне путь. Протискиваюсь. Не пускает.
— Это не шуточки, у тебя был гипертонический криз. Его купировали. Ты сейчас можешь стоять, только потому, что под лекарствами. Тебе нужно пройти курс лечения у кардиолога и невролога. Ты совсем себя не бережешь…
Все это прозвучало с такой искренней тревогой. За меня? Это сильно подкупает.
Но я ему не верю. И с ним не прокатит в лобовую. Не сдаст позиции. Ни за что.
— Я пройду лечение. Только дома. Договорюсь с врачом…
— Ага, так и поверил. Сразу на работу побежишь. Нет! — твердо и упрямо.
— Обещаю. Буду сидеть дома и выполнять все указания врача… — надо ему подыграть. Чтоб слинял. А потом уже мне линять.
Нереально, чтобы у меня были проблемы со здоровьем. Я здоровая. И все было нормально.
Меня сильно вымотали последние две недели. Не высыпалась, уставала. И нервы мне, знатно попортили. Вот организм и дал сбой…