Вследствие принятого на себя Россией по военной конвенции 1892 года обязательства защищать интересы Франции четыре наши армии были направлены в Восточную Пруссию с целью спасти Париж от немецкого нашествия. Спасен был Париж ценою сотен тысяч русских жизней. А тем временем в Лондоне шли переговоры о подписании декларации России, Франции и Великобритании о взаимном обязательстве не заключать в течение войны сепаратного мира с врагом. Декларацией этой, подписанной послами графом Бенкендорфом и Камбоном, а также английским министром иностранных дел лордом Греем, — Россия еще крепче связала свою судьбу с судьбою союзников, движимая, как и всегда раньше, чувством благородства, а не практическими расчетами.
В августе 1914 года Франция находилась в таком опасном положении, что французское правительство со всеми высшими учреждениями должно было переселиться в Бордо, предоставив генералу Жоффру диктаторские права. Приписывая талантам генерала Жоффра и Галиени успех Марнского сражения, решившего судьбу кампании, многие французы совершенно умалчивали о главной причине его счастливого исхода — наступлении русской армии на территорию Германии с целью отвлечь на себя часть направленных против Франции сил.
Несколько лет спустя немецкий генерал фон Клук, один из главных участников Марнского боя, подтвердил мне, что успехом своим в этом сражении французы были в значительной степени обязаны отданному императором Вильгельмом приказанию — для спасения Пруссии от русского наступления — снять часть резервов правого крыла и перебросить их на восток: этим распоряжением силы правого фланга немецкой армии были настолько ослаблены, что германский фронт был вынужден начать отступление.
На Ставке Его Величество приходил в 10 часов утра в штаб принимать доклад о ходе военных действий. Доклад делал генерал Данилов в присутствии великого князя Николая Николаевича и начальника штаба H. H. Янушкевича. Продолжался он около полутора-двух часов. По настоянию великого князя военный министр не присутствовал на этих докладах. Днем, между завтраком и обедом, государь совершал с лицами свиты прогулки пешком в окрестностях Барановичей. Это первое пребывание Его Величества на Ставке продолжалось четыре дня. На обратном пути в Царское Село государь пожелал посетить крепость Осовец совершенно экспромтом, не предупреждая Ставки.
В Белосток была послана телеграмма коменданту станции с приказанием приготовить к 7 часам утра два автомобиля для военного министра. Ночью, по прибытии императорского поезда в Белосток, я распорядился задержать его на станции. В 6 часов утра всех разбудили, а в 7 государь сел с военным министром в автомобиль, в котором проследовал в Осовец, находившийся в 50 верстах от Белостока.
В день посещения крепости Его Величеством шел бой в 12 верстах от фортов Осовца, только что геройски отбившего штурм германской армии, засыпавшей весь район своими «чемоданами» (так назывались снаряды тяжелых орудий). Комендант крепости генерал Шульман, только утром предупрежденный о выезде государя в крепость, едва успел дать приказание о вызове команд и выехать навстречу Его Величеству в направлении Довнара. Посещение Осовца началось с собора, где в начале молебна пел один только солдат — церковный сторож, остальные же певчие постепенно прибегали по одному. По окончании службы государь милостиво обратился к священнику с вопросом: «Вы, батюшка, не тревожились сильной бомбардировкой?» На что священник ответил: «Никак нет, Ваше Величество. Мне только скучно стало, когда снаряды стали близко ложиться, и я тогда пошел в храм». После собора государь обошел несколько фортов и благодарил построенные в разных местах крепости команды. Коменданту и наиболее отличившимся офицерам и солдатам были пожалованы Георгиевские кресты. Это посещение, отличавшееся неожиданностью и простотою, произвело самое отрадное впечатление как на государя, так и на героев Осовца; а когда слух о нем распространился по России, то составилась легенда, что царь сам наводил в Осовце пушку, от выстрела которой погибли сотни «германов».
Признаюсь, что в сохранение тайны предстоявшей поездки я сам плохо верил: считая долгом предупредить свиту, что на следующий день нужно встать в 6 часов утра, так как в 7 государь предполагает ехать из Белостока в Осовец, я невольно выдал тайну, хотя и добавил, что ввиду близости неприятеля прошу мое сообщение держать в строжайшем секрете. Не прошло четверти часа, как ко мне явился сопровождавший меня в поезде дежурный чиновник и доложил, что весь поезд обсуждает предстоящую поездку государя в Осовец. После этого первого опыта я решил никогда не ставить лиц свиты в курс поездок Его Величества, за что получил прозвание «генерала секрета». Они стали спрашивать уже прямо у государя об его предположениях, на что Его Величество обыкновенно отвечал: «Спросите Воейкова — он знает».