Вступив в командование полком, я получил разрешение произвести опыт замены существовавшего полкового хозяйства полковым интендантством согласно составленному мною проекту, во многом отличавшемуся от проекта генерала Водара, введенного на испытание в некоторых гвардейских частях.
В начале 1908 года генерал Поливанов приехал в полк с целой комиссией, состоявшей приблизительно из 20 человек, для всестороннего изучения практического осуществления моего проекта. Я ему доложил принципы, положенные в основу его, и разъяснил организацию дела путем графического изображения моей системы. Генерал Поливанов попросил разрешения взять с собой мой черновой чертеж.
На следующей неделе, будучи дежурным при Его Величестве, я был в приемной, когда вошел военный министр В. А. Сухомлинов, обратившийся ко мне со словами: «Вас будет очень интересовать один из моих всеподданнейших докладов, так как он касается вашей работы по войсковому хозяйству. Поливанов мастерски составил доклад, графически изобразив основания новой системы, которую считает желательным ввести в войсках. Я вам покажу этот график».
Каково было мое удивление, когда я увидел переписанным мой собственный графический чертеж, в который (вероятно, при переписке) вкралась ошибка, на которую я сейчас же обратил внимание В. А. Сухомлинова, и он карандашом сделал исправление. Затем Сухомлинов удивленно посмотрел на меня, как будто недоумевая, откуда я могу это знать. Возмущению его не было предела, когда он узнал, каким образом совершен был этот плагиат. Как говорил мне государь, В. А. Сухомлинов поставил его в известность об этом факте.
В первых числах июля обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер был уволен и на его место назначен А. Д. Самарин; через два дня та же участь постигла Н. Г. Щегловитова, замененного A. A. Хвостовым.
Самарин имел репутацию патриота, преданного престолу и верного слуги царя. В действительности же еще в 1912 году перед приемом государя в московском Дворянском доме он примкнул к противникам обращения к монарху, как к самодержавному, и возглавил либерально настроенных дворян, тогда оказавшихся в меньшинстве. Вступив три года спустя в должность обер-прокурора Святейшего Синода, Самарин воспользовался личностью Распутина для возбуждения членов Синода против царской четы; постепенно становясь в оппозицию престолу, они начали осуждать действия царя и восхваляли великого князя Николая Николаевича до того, что Синод даже испросил высочайшее соизволение на упоминание в церквах за ектеньей имени Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Немало возбуждал своих единомышленников Самарин и рассказом о том, что он якобы предложил государю решить вопрос: кого из двух угодно Его Величеству оставить — его, Самарина, или Распутина?
Возвращение СамарИна в Москву по увольнении было левыми партиями обращено в триумф жертвы за правду: подносились иконы, адреса; произносились соответствующие речи, а сам он стал на дворянских собраниях говорить в тоне общественного карьериста, приводя левых в восторг, а правых — в возмущение беспринципностью русского дворянина, носителя придворного звания. Не удивляло его поведение только тех, до кого доходил слух про его родственную связь с семитическим племенем.
8
Приказ 19 июля 1915 года Открытие работ Государственной думы. Комиссия генерала петрова.
В годовщину великой борьбы России с Германией Его Императорскому Величеству благоугодно было отдать по армии и флоту следующий приказ.
«ПРИКАЗ АРМИИ И ФЛОТУ
19 июля 1915 г.
Год тому назад Германия и Австро-Венгрия, а затем и Турция подняли оружие против России и направили полчища свои в пределы Отечества нашего.
Доблестные войска армии и флота, ровно год вы призваны к защите чести России и благосостояния мирного населения Родины нашей. В течение этого года вы явили издревле присущие вам доблесть и мужество, покрыли знамена свои новою славой, и многие тысячи лучших сынов Родины запечатлели жизнью своей преданность правому делу России. Подготовлявшиеся в течение десятилетий к вторжению в Отечество наше враги не сокрушили мощи нашей и, попирая существующие законы войны, разбивают полки свои о гранитную твердость русского солдата.