Оба союза слились для дружной работы по переустройству общественной жизни. Земский и городской союзы были поставлены в совершенно обособленное среди других общественных учреждений положение, что неоднократно останавливало на себе внимание правительства, усматривавшего, что деятельность их идет по пути, угрожающему государственному порядку.
Так как городскому и земскому союзам не удалось привлечь сколько-нибудь крупных общественных и частных средств, они, все время развивая и расширяя свои организации, вынуждали правительство увеличивать выдаваемые им суммы, необходимые для поддержания созданных полезных учреждений. Это вынужденное вспоможение «земгору» из сумм государственного казначейства выразилось к концу 1914 года в цифре 43 миллиона рублей и, возрастая ежегодно, достигло ассигнования на первое полугодие 1917 года одному только Всероссийскому союзу городов цифры 65 786 895 рублей.
Большую часть работников в этих союзах составляли лица, уклонявшиеся от службы в действующей армии. Строевые офицеры называли тружеников, занимавшихся призрением больных и раненых, «земгусарами», а руководивших различными работами в тылу — «гидроуланами». Сестры в этих организациях в отличие от настоящих сестер, состоявших при Красном Кресте, именовались «сестрами-утешительницами». Появлялся этот персонал на фронте обыкновенно в автомобилях, прозванных «сестровозами». Занимались работники земского и городского союзов, между прочим, и антиправительственной пропагандой среди солдат и офицеров фронта, пользуясь для этого своими лазаретами, поездами, питательными пунктами, банями, прачечными и другими созданными ими учреждениями. Пропагандисты раздували каждый промах военного управления, приписывая его высшему начальству с генералом Сухомлиновым во главе. Немало потрудились они и над расшатыванием престола, подчеркивая немецкое происхождение императрицы и распространяя небылицы об ее отношении к Распутину.
Темы для пропаганды давались общественными деятелями, которых инспирировали ораторы Государственной думы и литераторы — сотрудники целого ряда в то время разрешенных еврейских газет и журналов («Евреи и война», «Русский еврей», «Евреи и Россия» и т.д.). Восхваляя культурность и трезвость еврейского народа, эти литераторы сильно нападали на неугодных им государственных деятелей вроде министра внутренних дел Н. А. Маклакова, которого называли проводником идей крайней реакции; о заместителе же его, князе Щербатове, неблагожелательных отзывов не встречалось, вероятно благодаря успешно им проведенному в Совете министров 4 августа 1915 года доклада о том, что «ввиду чрезвычайных обстоятельств военного времени, вызывающих оставление еврейским населением пограничной полосы, и спрашивается разрешение евреям на жительство в городских поселениях вне черты их общей оседлости, за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении министра императорского двора и военного». Немедленно введенное в жизнь это правило дало в скором времени евреям возможность беспрепятственно распространяться по всем углам матушки-России.
По стопам представителей народа в Государственной думе шли и гласные городских дум, своими постановлениями вызвавшие со стороны государя императора, в одной из его резолюций, следующее напоминание:
«Благодарю за верноподданнические чувства и выражаю уверенность, что петроградское общественное управление, не отвлекаясь вопросами общегосударственной политики, приложит все силы к служению мне и Родине живою работой на пользу населения столицы в настоящее, тяжелое для нее время».
К сожалению, мало думали общественные деятели о служении царю и Родине: их исключительной заботой было возможно большее распространение произносимых с кафедры Государственной думы речей. Редактор «Русских ведомостей» профессор Московского университета Мануйлов обратился к председателю Государственной думы М. В. Родзянко с жалобой на военную цензуру, которой согласно установленным на время войны цензурным правилам должны были подвергаться как сообщения частных корреспондентов, так и подлинные думские речи. По-видимому, Мануйлову хотелось при содействии Родзянко добиться свободного доступа на фронт и в тыл нашей армии зажигательных речей, произносимых его единомышленниками.