2 марта 1917 г.»
Перед обедом Его Величество пригласил к себе лейб-хирурга Федорова, с которым долго совещался о здоровье наследника цесаревича Алексея Николаевича.
40
Приезд Гучкова и Шульгина. Манифест царя об отречении.
Делегаты Государственной думы — Гучков и Шульгин — опоздали и вместо 4 —5 часов дня прибыли лишь в 9.30 вечера.
Когда поезд с Гучковым и Шульгиным подошел к станции Псков, государем был прислан дежурный флигель-адъютант Мордвинов передать им, что Его Величество их ждет. Мордвинов провел их прямо с поезда в салон-вагон государя, где они были встречены министром двора. На пути к императорскому поезду находившаяся на станции публика окружила делегатов Государственной думы и приветствовала их криками «ура».
Когда находившийся на платформе чиновник моей канцелярии высказал свое возмущение этой дикой и неуместной выходкой у самого императорского поезда, стоявший около него комендант города Пскова генерал-лейтенант Ушаков произнес с самодовольной улыбкой: «Нужно привыкать... Теперь другие времена настали...»
Гучков, здороваясь с министром двора, сказал ему: «В Петрограде стало спокойнее, граф. Но ваш дом на Почтамтской совершенно разграблен, а что сталось с вашей семьей — неизвестно».
Оба прибывшие к Его Величеству представителя народа производили впечатление людей немытых, небритых, были они в грязном крахмальном белье. Можно было предполагать, что они своей неопрятностью старались понравиться делегатам петроградского Совета солдатских и рабочих депутатов, командированным для их сопровождения и за все время поездки их ни на шаг не покидавшим до самого момента входа в императорский поезд.
Во время приема государем депутатов Гучкова и Шульгина сопровождавшие их делегаты петроградского Совета солдатских и рабочих (как их называли «собачьих») депутатов занимались раздачей на вокзале всевозможных революционных листовок и вели с публикой возбуждающие беседы. Его Величество, выйдя в салон, поздоровался с депутатами, предложил им сесть и спросил, что они имеют ему передать. В начале этой беседы находились в салон-вагоне кроме государя императора, Гучкова и Шульгина только граф Фредерикс и генерал Нарышкин; последний записывал все происходившее. Через некоторое время пришел еще Рузский. Входя, он обратился к скороходу со словами: «Всегда происходит путаница, когда не исполняют приказаний... ведь я ясно приказал направить депутатов прямо ко мне. Отчего это не сделано? Вечно не слушаются». Я попросил коменданта поезда Гомзина быть во время приема депутатов безотлучно в столовой вагона, чтобы никому не дать возможности подслушать содержание беседы; сам же остался у входа с площадки вагона, так что имел возможность все видеть и всех слышать. Почти все время говорил Гучков, говорил ровно и очень спокойно: подробно описывал последние события в Петрограде.
Внимательно его выслушав, государь на свой вопрос, что он считал бы желательным, получил ответ Гучкова: «Отречение Вашего Императорского Величества от престола в пользу наследника цесаревича Алексея Николаевича». При этих словах Рузский, привстав, сказал: «Александр Иванович, это уже сделано». Государь, делая вид, что не слышал слов Рузского, спросил, обращаясь к Гучкову и Шульгину: «Считаете ли вы, что своим отречением я внесу успокоение?» На это Гучков и Шульгин ответили государю утвердительно. Тогда государь им сказал: «В три часа дня я принял решение отречься от престола в пользу своего сына Алексея Николаевича; но теперь, подумав, пришел к заключению, что я с ним расстаться не могу; и передаю престол брату моему — Михаилу Александровичу». На это Гучков и Шульгин сказали: «Но мы к этому вопросу не подготовлены. Разрешите нам подумать». Государь ответил: «Думайте» — и вышел из салон-вагона. В дверях он обратился ко мне со словами: «А Гучков был совершенно приличен в манере себя держать; я готовился видеть с его стороны совсем другое... А вы заметили поведение Рузского?» Выражение лица государя лучше слов показало мне, какое на него впечатление произвел его генерал-адъютант. Государь позвал генерала Нарышкина и повелел ему переписать уже написанное им отречение с поправкой о передаче престола брату Его Величества — великому князю Михаилу Александровичу.
Государь пошел к себе, а я зашел в салон-вагон поздороваться с Гучковым и Шульгиным и от них узнать подробности разгрома и сожжения дома графа Фредерикса; я знал, что графиня Фредерикс, мать моей жены, была при смерти и что моя жена ее не покидала.