Следующие полминуты шла безмолвная дуэль взглядов. Раскосый взгляд степного орка тонул в золотых глазах цвета крестьянских пашен императора. Стало настолько тихо, что, казалось, даже город за окном, который должен был оживать, смолк.
Орк рассмеялся. Хрипло, но столь уверено, сколь позволяло его неудобное положение в тисках Пиила.
- Хан никого не боится,- ответил посол, когда император его отпустил.
Невольно он стал потирать зудящую после небольшого удушения шею, но улыбка с его лица не сходила ещё долго.
- А теперь поговорим по делу, посол Уру-Тул. Жалуйся, что не так в твоих краях?- начал уже деловой разговор Пиил.
- Бескрылые чайки, чтоб их по степи табун носорогов гнал,- начал, не фильтруя речь, назначенный ханом на почётную для людей, но презираемую воинствующим народом должность орк,- так вот, они сунулись на земли, принадлежащие доблестному хану, да…
Пиил прицокивал, качал головой и всем своим существом поддерживал переживающего за гармонию на землях своего народа орка.
Бескрылые чайки, как выражался посол, были степными братьями своего горного рода. Дети Холи. Люди. И птицы. Народ, что, как гласят легенды, спустился с небес, чтобы даровать всему живому на земле дух той, истинной свободы. Но всё ложь. Прошли те годы. И когда-то великий народ, рассекавший крылами кромку небесного свода, ныне обмельчал. Сухой, ломкий стан, вытянутое, осунувшееся лицо, впалые глаза молочного цвета. Крылья. Которых нет. Хотя, конечно, это не так, и у общин, живущих на Остревых пиках, крылья есть. Они даже летают с завидной регулярностью. Но те Дети Холи, что слишком буквально приняли возложенную на них миссию, давно потеряли ту мощь, теперь им крылья служат только воспоминанием о былом величии. Были ещё одни, о которых не принято упоминать. Проклятые. Да, богиня, что наказала быть свободными, этой же свободы и лишила самых ретивых. Тех, кто возжелал вернуться на первородину – небо. Обескрыленные. Как напоминание о своём роде, только небольшие горбинки на спинах. Ныне, подобно тёмным эльфам, они живут в подземельях да в сказаниях, так как редко их увидеть под солнцем удаётся простому смертному.
Так что там за вопрос? Дети Холи. Что в степи. Для Пиила этот вопрос распри между крылатым народом и орками за земли возникал чуть ли не ежеквартально. Как сезон посадок, охоты, снятия урожая, зимовья, не важно. Всегда придёт достопочтимый Уру-Тул с кипой дубликатов договоров, хартий, манифестов да начнёт возмущаться. Здесь пересекли бескрылые чайки границу. Здесь увидели их с погона. Здесь услышали их писклявый голос пьяные после праздников табунщики.
Пиил изрядно подустал от круговерти вопросов за те десять лет, что на посту посла ханства был Уру-Тул.
Так и сейчас он искал выход из своего положения.
В мгновение, когда лучи восходящего солнца коснулись противоположной стены, сокрытой в гобеленах с историческими событиями стены, двери вновь с грохотом распахнулись.
«Спасение»- подумал император.
«Бестактность»- возмутился посол.
Под разряды фанфар и протяжный стон труб, завершая невероятную серию кульбитов флягом, в зал ворвался шут.
- Время веселья, мусье!- с сарказмом, присущим людям его профессии, отозвался шут.
Следовавший за ним оркестр из пары барабанщиц, трёх трубачей и саксофониста рассредоточился по всему залу, создавая эффект вовлечённости присутствующих в круговорот мелодии. Беззаботной. Дикой. Дерзкой. А от того живой.
Шут, парниша лет пятнадцати, ещё не начавший бриться, на голове - потешная шляпа с тремя бубенцами, сам он в разноцветном, многозаплаточном камзоле, обутый, на первый взгляд, в неудобнейшие туфли с длинным, закрученным носком, а на деле акробатические сапожки с низкими бортами да поверхностно приделанными для создания эффекта массивности тряпками и вставками.
Уру-Тур его ненавидел. Орк сам не знал почему, но то, как часто скоморох, чьего имени не знал никто при всём императорском дворе, да, наверное, и во всём Союзе Семи Свободных Рас, вмешивался в столь важные для ханства вопросы… Трясло его явно, он этого не скрывал.
Пиил сразу же переключился на шута, давая понять послу, что вопрос с нарушением границ отложен до следующего визита.
Как же так, день только начался, император ещё не успел насладиться утренним шоу, а тут его уже нагружают какими-то важными, требующими досконального расследования вопросами. Непорядок. Орк только развёл от безысходности руками. Через минуту его в зале уже не было.
Но зато был шут.
- Ты не представляешь, как вовремя,- с благодарностью произнёс император так, будто говорил не с ровней – другом.
- Кухарки нашептали, что во дворец влетел странный орк, будто даже образованный, что странно для их народа. Тогда я понял, что нужно спасать ваше величество от подобной смеси.
Его бодрости можно было позавидовать, чего не сказать о членах пришедшего вместе с ним оркестра. Их сдерживало от немедленного свержения в сон только присутствие, пожалуй, самого влиятельного человека во всей Конфедерации.
Шута же разница в сословии и возрасте, казалось, забавляла. Он продолжал кружиться-вертеться.
Разбросанные по полу листы взметались ввысь в такт отбиваемому шутом ритму. Пиил тщетно пытался их собрать в кучу. Казалось, у такой фигуры должны быть слуги и лакеи для подобных занятий. Но нет. Тут вставали несколько крайностей. Так, например, император не любил, когда кто-то трогает его беспорядок – удобнее работать в подобном хаосе, видите ли. Во-вторых, возникал вопрос о трудовых договорах, обеспечении пенсионных выплат, а так как Союз переживает не самые светлые для себя времена, ведь экономика только-только начала налаживаться, то растрата бюджета на подобные мелочи была расточительством.
Но убраться Пиилу не дали. Дверь вновь, уже в третий за это утро раз, отворилась. С грохотом. Эхо заглушило барабаны. Оркестр по быстрому пасу шута замолк.
Сгорбившийся в три погибели на полу император выпрямился.
В зал вошёл Калир.
Тогда как все восхищались добротой и проницательностью императора, этого человека боялись. Военный советник венценосца, мастер Сил. Его методы жестоки. Предсказуемы. А от того не менее эффективны. Один из тех, на ком держится законность в Конфедерации. Официально первый после императора на всех землях Союза Семи Свободных Рас. Только мало кто знал, что на деле он второй – первым является загадочный лидер теневой канцелярии, мастер Дел. Именно из-за этого Калир был столь дерзок в решениях и нагл в действиях. Он пытался подняться выше того, кого никогда не видел.
Сам он, в свой седьмой десяток лет, не терял сноровки, был столь же быстр, ловок, силён, как и в молодости, а в остроте ума ему позавидует иной стратег. И был он столь же широкоплечим, как и раньше, с волевым подбородком, скрытым двухдневной щетиной. Пусть собранные в пучок на затылке волосы седы, а дома ждут внуки – он ещё способен взять приступом не одну крепость.
- Что случилось, Калир?
Приёмные часы у императора начинались после обеда. Как же, не было и дня, чтобы какое-нибудь обстоятельство не испортило утренний покой. А если в такую рань появлялся военный советник, то Пиил, наученный горьким опытом, ждал большой беды.
Калир махнул рукой, прогоняя из приёмного зала шута с оркестром, а когда они вышли - ну или он решил, что вышли - то заговорил:
- У нас проблемы.
- Это я уже понял. Давай сразу к делу.
Советник пожевал щёки и продолжил:
- Один из посёлков у Солёного озера подвергся нападению вампиров. Никто не выжил. Требуется срочное вмешательство.
- Что?! Седлать моего коня! Будить магов! Выдвигаемся немедленно.
Уже на улице, начавшей прогреваться первыми лучами летнего солнца, император Союза Семи Свободных Рас подумал: «Вот вам и доброе утро».