Уже на ранних сроках беременности она осознала, что силы будущего ребенка необычайно велики. Началось все с небольших странностей в виде еле заметных теней, на краю поля зрения или шепотка на периферии сознания, но с каждым днем их становилось все больше.
Сглаз на любовнице мужа, которая смеялась над Иеремией, проступивший в виде огромных гнойников на ее лице. Захворавший стражник, приставленный сторожить Иеремию после того как она оскорбила мужа, и он в ответ бросил ее на неделю в темницу. Умершая собака, которой супруг часто ее запугивал.
Он приводил пса к ней в спальню и отдавал команду сторожить стоило только пошевелится, собака начинала угрожающе рычать. Иеремии приходилось часами неподвижно и безмолвно стоять, наблюдая как муж развлекается в ее постели с очередной пассией. Порой насытившись он просто засыпал, не отзывая команды и Иеремии приходилось стоять всю ночь на пролет.
В последнее время в мыслях стали появляться какие-то неясные, жестокие… Нет, не желания, а скорее позывы. Они внушали стремление причинять боль, использовать людей в своих целях, суля свободу от унижений, возможность отыграться за все. Она решила, что это инстинкты плода кого она носила под сердцем, ведь никогда ранее у нее не возникало подобных мыслей.
«Нет, это однозначно ребенок на меня влияет.»– думала она. Иеремия страшилась той силы и зла, что принесет ее ребенок в этот мир.
Женщина потеряла счет времени, отстранившись от реальности, с головой погрузилась в ощущение физической и душевной боли. Как хищное животное она смаковала собственные страдания, уже не воспринимая их как свои.
Словно через пелену она слышала, как старая Аглая указывает, что нужно делать, чтобы скорее разрешиться от бремени. Слышала, как на улице что-то шумело, но не предавала тому значения. В ее сознании клубились чувства как ярость и гнева, так не присущие доброй, но темной магине, разрушая ее изнутри.
Уже на исходе сил испытав самую острую боль, Иеремия разродилась. Почувствовав облегчение, она вынырнула из глубин сознания. Открыв глаза и сосредоточив мутный взгляд на руках Аглаи, девушка впервые увидела своего ребенка. Но вместо ненависти, которую она ожидала или любви, которую должен вызывать ребенок у матери, она чувствовала полное равнодушие.
Что-то в ее души умерло, ушло безвозвратно и ранее важные вещи стали безразличны. Со стоном она откинулась на подушки, даже не подумав попросить дать ей ребенка в руки. Авдотья помогла ей прилечь удобнее, попутно меняя грязные простыни и взбиваю подушку под ее головой, поражаясь явному безразличию богатой роженицы.
Аглая бросила короткий взгляд на девушку и сразу же занялась ребенком. Рождённая в столь страшных обстоятельствах, вялая и с синюшной кожей, кроха не оповестила мир о своем рождении криком, как это обычно бывает. Ее еле слышное дыхание, казалось, вот-вот прервется. Знахарка почувствовала магический дар в малютке и даже сейчас ее сила превосходила все то, что та когда-либо встречала, она надеялась, что сила девочки не даст ей так рано покинуть этот мир. Но те испытания, что довели ее мать до крайнего истощения, повлияли на здоровье младенца.
Знахарка положила руку на грудь ребенку и тихо зашептала заклинание. Потихоньку вливая в девочку целительную силу, она чувствовала, как дыхание приходит в норму, а маленькое сердечко под рукой стучит сильнее. И вот раздался крик, Аглая поняла, что ее помощь больше не требуется, лишь тогда она решила отдать ребенка матери, которая не проявляла никакого интереса к происходящему.
Смотря на новорожденную девочку, она вспомнила как когда-то давно умоляла повитуху отдать ей первенца, ее драгоценную дочурку по воле судьбы рождённую раньше срока. Малютка родилась бездыханной, женщина державшая на руках ее чадо и не пыталась вдохнуть жизнь в ее, считая, что на все есть воля Изначальной и раз ребенок не перенес испытание родами, то так тому и быть.
Она так и не узнала смогла бы она спасти свою дочь так как набожная повитуха, услышав о ее намерении пойти наперекор воле богов пришла в неистовство и быстро покинула дом с младенцем на руках. Позже, когда пришел супруг Аглаи, который в тот день уходил на охоту, она узнала, что повитуха похоронила девочку в неизвестном месте, побоявшись что столичная ведьма воскресит мертвое дитя, породив злую нечисть. Тогда ей не удалось испытать материнского счастья, и лишь ее любимый муж помог ей выбраться из пучины отчаяния.
Обременённая воспоминаниями знахарка не успела даже шага сделать в сторону матери, как дверь с легким скрипом отварилась. В комнату вошел новоявленный отец, его гордая осадка, прямые плечи и высокомерное лицо, резко констатировали с пусть и уютной, но бедной обстановкой дома знахарки.
Как в насмешку весь его вид демонстрировал что он путешествовал со всеми удобствами, на его идеально сшитом и отглаженном наряде не было ни одной соринки. На лице ни одного признака усталости или беспокойства.
Оглядев светелку он с ухмылкой бросил взгляд на только разродившуюся жену
-Дорогая, смотри, до чего тебя довела твоя предродовая истерика. Родила мне наследника в какой-то жалкой лачуге. «Хмм. это девочка», - произнес, взглянув на младенца, - ну ничего, у нас вся жизнь впереди, родишь мне и сына…
Услышав насмешливые слова своего супруга, Иеремия ощутила, как на осколках ее души зарождается вихрь ярости и тьмы, которую она раньше воспринимала как влияние ребенка. Видимо натура темной ведьмы, наконец, проявила себя, но как же поздно…как поздно. Признав эту правду, в первый миг она испугалась, пытаясь ухватится за остатки человечности. Но она почувствовала, как сила, подавляемая ее волей много лет, разрастается, наполняет ее, каждой частичкой себя ощущала то, чего ей так не хватало в годы обучения. Желание бороться, мстить, подчинять и властвовать.
Переведя взгляд на маленький пищащий комочек в руках знахарки, она окончательно осознала, что дочь не вызывает у нее отклика в душе. Удивительно, почему она столько времени продолжала цепляться за чувства и мораль. Сейчас она прекрасно понимала своих родителей, которые фактически продали ее ради своего благополучия. Как все проще, когда на решения разума не влияют эмоции.
Она поняла, что Лэйв как маг мертвой материи не может чувствовать почти подавляющую мощь, исходящую от девочки. Ее магия была не темной, но и не светлой, скорее нейтральной. Рождение такого ребенка большая редкость и отличная возможность. Неосведомленность супруга можно использовать против него. В голове яростным потоком лились мысли о мести, появлялись зачатки плана.
«Я поставлю на колени для начала этого ублюдка, а затем всех остальных, всех тех, кто когда-либо унижал меня, всех кто заставил испытывать боль. Я найду их всех, они захлебнутся в своей крови! И даже этого будет мало! Их родные, близкие, друзья, все кто хоть как-то связан с ними…Они все будут страдать - взглянув в глаза супругу, она мысленно поклялась - Нет… Ты будешь последним… из всех… я найду, каждую твою слабость и использую ее против тебя…»
Иеремия почувствовала, как внутри нее зарождается смех и уже не могла его сдерживать. Качая головой, она потихоньку засмеялась, глядя супругу в глаза. Увидев, как самоуверенность спадает с его лица, она перешла на громкий хохот. Она смеялась и смеялась, оковы, которые ранее сдерживали ее темные силы, продолжали рушиться, и она обретала невиданную доселе свободу.
-Ты прав, дорогой – пусть и ослабленным, но уверенным голосом произнесла Иеремия – я и сама не понимаю, что на меня нашло. Поедем же скорее домой, наше драгоценное дитя требует соответствующего ухода. Не забудь отблагодарить этих добрых женщин за помощь! Без них ты сегодня мог остаться вдовцом. – со злорадством отметив гнев, промелькнувший на лице мужа. «Правильно, дорогой мой, злись – думала она – недолго тебе осталось, очень скоро ты на себе познаешь все то, что испытывала я, благодаря тебе! Я превращу тебя в жалкое подобие человека, ты будешь, как последняя собака, умолять меня, о смерти»
Вскоре после супруги отбыли, Аглая едва успела напоить роженицу укрепляющими настоями, как только облако пыли на горизонте напоминало об их приезде. Жители Айлина разошлись по домам, еще долго обсуждая причуды благородных. Их тихая и размеренная жизнь, потревоженная не виданными доселе событиями, возвращалась в прежнее русло.
И лишь старая Аглая, покинувшая этот мир в ту же ночь, знала правду о безумии, что поселилось в разуме жены молодого лорда. Уже на пороге смерти старуха молила богиню не за себя, не за своих любимых отпрысков, а за маленькую девочку, которой уготовлено расти под влиянием монстра отца и безумной матери. На последнем вздохе, ощутив лаковое прикосновение богини, старушка осознала, что ее молитвы услышаны и со спокойной душой отправилась за грань, где ее ждал любимый муж.