Вечерело, народу на улицах становилось все больше. Откуда-то появились пузыри - они прилетали - большие, полупрозрачные, с сиденьями внутри и чем-то быстро мелькающим снаружи. Недалеко от остановки, на которой притулилась я, видимо, была еще одна остановка, потому что подлетали они именно туда. Подлетев, они приостанавливали вращение своей наружной части и выпускали людей, затем поднимались вверх, слепляясь цепочками и вися в воздухе, столбиками. В какой-то момент, когда казалось, что из-за высоты столбика, он начнет заваливаться, пузыри переставали прилепляться к нему и образовывали новый столбик. В каждом шаре помещалось не более двух человек с вещами. Что их двигало, я не знаю, но останавливаясь, они обнаруживали металлические полосы, пересекающие их по трем орбитам, которые после остановки сворачивались, убираясь куда-то наверх, по сути являясь очень тонкими. Это зрелище настолько меня заворожило, что я пронаблюдала за соединением аж четырех цепочек этих шариков. Они, видимо, как еще одна разновидность такси, или метро наземного, или электрички. Во всяком случае, цепочки постоянными не являлись - то и дело, подходил кто-нибудь и очередной шарик отлеплялся от завоеванного места и спешил к человеку. Интересно, почему этот транспорт пользуется популярностью только вечером? Когда подходила к остановке, я этих шаров не видела. Или просто не заметила? Не знаю.
Дождик опять ослаб, сделавшись моросящим, редким и мелким. Потом еще реже. Потом только деревья напоминали о дожде, роняя на мостовую последние капли воды. Слышались шлепки обуви по лужам, ругань обрызганного водой человека. Пахло булочкой с корицей и мятным чем. Загорались вечерние огни. Люди располагались за столиками в кафе неподалеку, проходили парочками мимо, по-прежнему спешили поодиночке и группами по делам. Кто-то стоял на остановке, ожидая свой транспорт и читая газету, кто-то скучающе перекатывался с пятки на носок и обратно, насвистывая какую-то мелодию, кто-то обнимал за талию свою спутницу и что-то ласково шептал ей на ухо. Я встряхнулась. Нужно куда-нибудь идти, что-то делать, не ночевать же мне на остановке, право слово? Вышла из-под козырька, остановилась в раздумье - направо, через дорогу, назад - в продолжении ответвляющегося коридорчика, прямо - до перекрестка или налево - к кафе? Сзади послышался нарастающий гул. Я обернулась.
Я обернулась одна, замечая краем глаза, что никто из тех, кто был рядом, не среагировал на звук. Сзади сплошным жарким валом шла стена огня, горячего ветра и свистящего звука. Боже, что это? Одновременно, каким-то седьмым чувством я поняла, что стена меня не коснется. Я осознала внезапно, что вижу прошлое этого места, то, что случилось когда-то давным-давно. То, что убило это место, на века превратив его в пустыню. Осознание пришло и ушло, оставив меня молчаливым наблюдателем, содрогающимся от увиденного. Люди, стоящие вокруг, наконец-то увидели то, что видела я, и над городом поднялся многоголосый крик. Они бросали вещи, машины, животных - все, что мешало им в попытке убежать. Некоторые бросали даже друг друга. Моментально возникла пробка и они предпочитали просто бежать. Столкнувшиеся машины непрерывно гудели, люди толкались, убегая в панике, животные выли и бежали наравне с людьми. Те, кто мог. А в окнах домов, что напротив, бились домашние питомцы, не в силах сломить преграду и присоединиться к своим вольным собратьям. Я думала, что улица моментально опустеет, но мимо меня бежали и бежали люди, уже мало похожие на разумных. Все, кто мог хоть как-то двигаться - двигался и его мало заботило, что рядом кто-то двигаться был уже не в силах. Посыпался пепел. Легкими пушинками он падал с неба и укутывал пухлой простыней уже ставшие привычными очертания улицы. Слышался вой сигнализации, крики, гудение надвигающегося пламени, но более всего была слышна тишина, которая проступала за стеной огня. И эта тишина оглушала.