КГБ имеет противостояние не только с военной разведкой, но и с МВД. Лучше прикинуться тихим художником и ждать, когда отец поднимет на ноги Илью или Владимира Петровича.
— Гражданин Петров, ещё раз поясните, зачем вы шли за девушкой?
— Поздний вечер, она одна, мы с другом решили негласно проводить её до метро.
— Где вы и что пили? — новый вопрос.
— Ничего не пил, — категорично ответил я.
Пьяным я не выглядел. С момента употребления коктейля прошло около четырёх часов. Им нужно было сразу брать кровь на анализ, а так уже ничего не докажут. Меня даже в вытрезвитель не отправят.
Первый подсунутый мне протокол я отказался подписывать. Слишком уж размытые там были формулировки. Не говорил я такого, что собирался с другом подкараулить какую-нибудь девушку в тихом месте.
За отказ получил ощутимый удар по печени.
— Ничего, до завтра ты у меня созреешь! — пообещал милиционер.
Действующие лица в комнате сменились.
— Что же вы отпираетесь, гражданин Петров? — задал вопрос новый участник этого идиотского спектакля. — Ваш дружок уже вовсю даёт показания.
— Какой дружок? — опешил я.
— Иванов Михаил Иванович, — прочитал на листке мужчина.
Я чуть не взвыл. Мишка идиот! Наверняка вернулся и нет бы сделать вид, что он случайный прохожий, стал меня искать.
— Вспомнил своего подельника? — задал мне вопрос зашедший в комнату первый опер и двинул в ухо так, я чуть со стула не упал.
— Это не подельник! Он доцент…
— Так-так… — обрадовался тот, кто был за столом. — Кличка «Доцент».
То, что эти менты не блещут интеллектом, я сразу понял, хотя кино они смотрят, только слушать не умеют.
— Мой друг преподаватель МГУ и доцент. Это научное звание, — пояснил я как для дебилов. — У вас же есть домашний адрес, пошлите кого-нибудь с проверкой.
— Делать нам нечего как по Москве мотаться, пока вы невинных девушек убиваете.
Говорить и доказывать что-то было бесполезно. Я получил ещё два удара по печени и один такое сильный в солнечное сплетение, что упал со стула. Корчась на полу, стал прикидывать, сколько времени понадобится Илье, чтобы узнать, что я попал в неприятности. Вначале он решит, что я проспал, опоздал на службу. Ближе к десяти утра или раньше позвонит домой. Ответа не будет, начнёт искать. По-любому получалось, что раньше обеда Илья меня не найдёт. Дожить бы до этого времени.
— Слушай сюда, Петров. Здесь следственный изолятор неподалёку, я могу хоть сейчас тебя оформить. И камеру подберут такую, что ты ещё до утра станешь «девочкой». Знаешь, как тамошние обитатели любят таких? Попрошу кого нужно, чтобы приласкали как следует. Ну! Будешь чистосердечное подписывать?
— Иди в жопу, — ответил я.
То, что берут на понт, я знал стопроцентно. Как же, примут меня ночью в СИЗО! Он бы ещё психушкой пригрозил, она тоже поблизости. От очередной оплеухи голова качнулась так, что в шейном позвонке что-то хрустнуло. Милиционеры постоянно курсировали — одни выходили, другие заходили в кабинет, обменивались какими-то листками. Предположу, что параллельно вёлся допрос Мишки. Рассказывать мы должны одно и то же. Кроме того, пока не всплыло упоминание того, что я из КГБ. Молодчина Мишка, сообразил промолчать. Он всегда знал, что я не светил своей службой, вот и ментам не стал говорить. Надеюсь, что его меньше прессуют, и мы дождёмся помощи без существенных увечий.
Глава 15
Сколько по времени продолжался допрос, я не имел ни малейшего представления, поскольку часы у меня отобрали. Казалось, прошла целая вечность. Хотелось спать и пить. Чего-то спрашивать, просить я не стал и очень обрадовался, когда дежурная смена утомилась ночным допросом, а меня перевели в одиночную камеру. Всё лучше, чем в обезьянник. Там не поспишь. Шум, телефоны дежурного звонят, задержанные разный степени опьянения качают права. Это я успел заметить, когда меня проводили мимо. Куда дели Михаила и что с ним, никто не говорил. Хотя про подельника упомянули много раз, склоняя к чистосердечному признанию.
До выяснения личности Мишку могут продержать трое суток. Надеюсь, что дольше чем до обеда мы с ним не просидим. Сообразит ли Илья запросить городскую сводку по задержанным за последние сутки? Вдруг начнёт с моргов и больниц, тогда обнаружит меня не скоро.
Как потом оказалось, зря я не вспомнил о тёте Розе. Кто-кто, а уж она обеспокоилась пропажей сыночка сразу после полуночи. Домашнего телефона у Левинсонов не было, но с автомата тётя Роза позвонила в мою мастерскую, а затем к нам домой. Отец отреагировал быстро. Проверил, что машина у дома, а меня нет. Не будь тёти Розы, он бы решил, что это наши комитетские дела, но Мишкина мама была настойчивой, как бульдозер. Ближе к двум часам ночи они с отцом подняли на ноги многих знакомых, включая генерала.