В трудах Гумбольдта мы находим сравнение растительности, подчиненной закону зональности, с неподчиняющейся этому закону поверхностью голой земли. «По-разному соткан ковер, накинутый богатой цветами флорой на обнаженное тело земли»[61]. Каждая растительная зона имеет свою физиономию, свой особый характер, а голая земля имеет сходное строение повсюду.
Учение о зональности растительного покрова явилось одним из важнейших достижений естествознания начала прошлого века. Но путь к познанию законов природы не прекращается, подобно пути человека в горах с достижением какой-либо из трудных вершин. Он продолжается к новым, все более высоким, вершинам.
Верно ли, что зональность не наложила своей печати на самую поверхность Земли? Ответ на этот вопрос был дай около столетия спустя с того времени, когда молодой натуралист Александр Гумбольдт плыл в Южную Америку на парусном корабле, взбирался на Тенерифский пик, исследовал льяносы Венесуэлы, леса Амазонки, снежные Анды. И был найден ответ тоже в далеком пути. Пролегал этот путь не в тропических странах, а по землям полтавским и нижегородским.
Это были изъезженные бричками и телегами, исхоженные путниками проселочные и столбовые дороги. Это были поля, возделанные плугом или сохой. О каких великих открытиях в области географии толковать в этих всем известных местах: на Полтавщине, Харьковщине, за околицами волжских селений? В таких разве издавна обжитых местах открывают неведомое бесстрашные путешественники, проницательные испытатели мира природы? Да, оказывается, и в таких, и именно в этих самых местах. И для этих открытий не всегда даже обязательны большие маршруты.
«…Любой луг, небольшой участок степи, кусочек леса, всякое озеро, ничтожное болото, могут представить виол-не достаточные данные для любого, самого выдающегося, в научном и практическом отношениях, ботанического или зоологического труда… Чтобы найти подходящий материал для самой интересной и ученейшей работы, как в области естествознания, так физико-географии и сельского хозяйства, вовсе нет надобности предпринимать отдаленные, дорогостоящие и продолжительные экскурсии; для этой цели совершенно достаточно штудировать детально и умелой рукой окружающую нас природу»[62].
Так говорил в конце прошлого века Докучаев — человек, открывший «четвертое царство природы», неисследованный ранее наукой особый покров нашей планеты Земли.
Впрочем, для того чтобы создать стройное учение об этом покрове, недостаточно было исследовать небольшой участок, какой-либо «кусочек» природы. На многие тысячи километров протянулись пути Докучаева. Большая половина их пролегла в черноземной степи.
Чернозем — щедрый дар природы степей человеку. В незапамятно давние времена обитатель Русской равнины стал распахивать ковыльную степь. Поднимала соха жирный пласт целинной земли. На полях всходили густые хлеба. Полным колосом наливалась пшеница. Черноземная почва дивила своим плодородием поколения узнавших ее животворную силу людей.
Каково происхождение чернозема, чем он отличается от других почв? Рассуждать об этом ученые начали давно.
К семидесятым годам прошлого века о происхождении чернозема было высказано более двух десятков разных гипотез. К этому времени проблема чернозема и его свойств стала приобретать все большую практическую значимость и остроту. В результате примитивной обработки полей и расточения природных богатств земли урожаи на черноземных почвах снижались, повторяющиеся засухи свирепствовали на выжженных, пересохших полях.
В это время, в 1877 году, и отправился в дальний путь изучать чернозем Василий Васильевич Докучаев — тридцатилетний геолог, широкоплечий, сосредоточенный, с окладистой не по возрасту бородой. В первый год полевых исследований у него не было ни одного помощника. Он копал в степи глубокие ямы, чтобы узнать, как изменяется от моста к месту строение черноземной почвы. Припекало степное солнце, пропитывалась соленым потом рубаха, бороду и лицо геолога покрывала густая пыль, а лопата все глубже врезалась в бархатистую землю.
За два лета было пройдено около десяти тысяч верст, было собрано около тысячи образцов чернозема. Обработка добытых материалов продолжалась пять лет. Результатом был труд — «Русский чернозем». Этот труд заложил фундамент новой науки, почвоведения, рассматривающего почву как особое тело природы.