Не то чтобы мне не было плевать. Я всегда умел разграничивать человека и то, чем он занимается. Мне всё, равно, хоть ослов трахай, но только если эти ослы совершеннолетние и дали тебе согласие. Я никогда не понимал речей о том, что геи развращают молодежь. Да, очень соблазнительно, терпеть регулярные избиения от деревенщин, презрение семьи, тюрьму и увольнения! Да толпы повалят, чтобы записаться в гоморяды с такими-то преимуществами! А еще я не понимал, как геи могут повлиять на молодых "не до конца определившихся в своей сексуальности людях". Если ты не определился, то ты гей. Как только я узнал, что моей пипиркой можно делать нечто большее, чем просто писать свое имя на снегу, то уже тогда я знал, что являюсь стопроцентным натуралом.
Так что… хоть Лэнс и не показывал этого, было очевидно, что он гей. Но так как у парня был черный пояс, шутить по этому поводу мне никак не хотелось.
В додзё Мияге обучали не карате, но Айкидо. Когда я услышал об этом, то решил, что звучит круто. Папа о таком не слышал, Стивен Сигал еще не стал популярен. До этого еще далеко. Я видел его в целой куче фильмов, у парня на самом деле был седьмой разряд черного пояса по айкидо. Он не резал и не бил никого, а просто бросал людей повсюду. Это выглядело в бесконечное количество раз круче, так что я записался. Стоило всё это дело недорого, но платить придется мне самому. А еще добираться туда на велосипеде после школы. Родители будут меня подвозить только если будет идти дождь или снег.
Айкидо одно из самых красивых боевых искусств в том плане, что никто не ломает доски и кирпичи. Это всё из боевых искусств делающих акцент на ударах, вроде карате или кикбоксинга. Айкидо же про захваты, как дзюдо. В идеальном матче, оппонент тебя атакует, ты уклоняешься и ловишь момент, чтобы сделать ему неприятно. Например, парень пытается ударить тебя в лицо, а ты ныряешь под его удар и перебрасываешь через плечо. А может уклоняешься в сторону и перехватываешь руку, выворачивая её и роняя парня на задницу.
Еще нужно уметь избегать того, чтобы такое происходило с тобой. Нужно иметь силу и скорость. Но ловкость, всё же, на переднем плане, физическая сила не так важна. Нужно быть в очень хорошей форме, и быть выносливым. Не бегай я по утрам и не тренируйся с кирпичами (и гантелями, после Рождества), мне было бы очень больно.
Не смотря не то, что мистер Мияги считал меня безнадежно медленным, я учился и прогрессировал.
Весенний семестр прошел так, как я и рассчитывал. Я закрыл его на твердые пятерки, что немного успокоило мать. Попрошу заметить, что я все еще не использовал весь свой потенциал, что бы она, блять, под этим не подразумевала, но учился я куда лучше, чем мои B-\C+ в прошлый раз. Вдобавок к алгебре 2, я пошел на курс печати, что привлекло на меня целый поток говна ото всех на этой планете.
Если вы когда-нибудь смотрели сериал "Безумцы", то тогда вы знаете, что в те времена секретарями были женщины и только женщины. И только они пользовались машинками. Если боссу нужно было написать письмо, то он писал его от руки и передавал секретарю на перепечатывание, либо диктовал его ей лично или через диктофон. Парни не печатают – и всё тут! Поэтому Мисс Тэлмэжд так выделялась среди всех в брокерской конторе. Она не была секретарем, она была брокером, а это мужская профессия.
Забавно, но и в первый раз я научился печати. Папа послал меня в летнюю школу между восьмым и девятым классами. Я был единственным парнем в классе. Без понятия зачем ему это было нужно, возможно в качестве наказания за давно забытый проступок… но навык мне чертовски пригодился. С тех пор я печатал все мои доклады, а учитывая мой почерк… улучшение было значительным.
А может папе просто нравились секретари. Когда они с мамой встретились, она была секретаршей его босса. Так что наверняка он неровно дышал к таким делам!
Как бы там ни было, я записался в класс печати и тут же получил отказ от учителя. Я не был девочкой. Мне нужно было брать курс мастерской, что предназначен для мальчиков. На деле этот курс совмещал в себе три. Ты начинал осенью с черчения, потом зимой изделия из дерева, ну и весной металл. Так было два года, и затем, в старшей школе, нас заставляли выбирать специальность, так что кто-то брал черчение, кто-то дерево. Девочки учили секретарское дело и домашнюю экономику. Не дай Бог виды смешаются, из этого же ничего не выйдет! Прямо как смешанные браки, что тоже считались извращением в то время.
К тому времени, как я попал в старшую школу, правила начали рушиться. В последний год, когда у нас был курс мастерской, я взял полный год черчения. Кстати, с нами училось две девочки. Учитель, старый консерватор, просто не мог воспринимать их серьезно. Увидев их он окоченел и не обращал внимания весь последующий год. Оценивал работы и тесты, но и всё. Даже не разговаривал.
Черчение оказалось очень полезным. Я работал на нескольких работах, где способность читать чертежи и делать дизайн весьма пригодилось. На курсе дерева я научился делать дрянные стулья и различать какой стороной молотка нужно забивать гвозди. Металл же был катастрофой. Всё, с чем мы имели дело были либо горячим либо острым, либо и тем и тем. Проэкты, которыми мы там были заняты – бесполезны. Ну, конечно, много ребят научилось там делать заточки тюремного вида, что некоторым в дальнейшем помогло.
Когда учитель печати отказался впустить меня к себе, я отправился прямо к мистеру Баттерфилду. Он тоже отказался, с тем же аргументом. Я очень спокойно спросил о законных причинах. Услышав это слова, его уши навострились, взгляд упал на меня.
– Правила! – рявкнул он.
Я положил бумагу на стол и отметил Х в месте, где ему нужно расписаться.
– Мистер Баттерфилд, прошу, распишитесь.
Он стал ярко-красным и еще больше задрожал, затем схватил ручку и сердито нацарапал своё имя. Я быстро ушел, не желая испытывать удачу. Я направился обратно к классу печатания и вручил миссис Вакерман бумагу. Она уставилась на неё и бессловесно указала мне на пустой стол сбоку. Пишущая машинка была дряхлой и древней ручной моделью, но она работала, в основном. Некоторое время я даже успел поработать с некоторыми из компьютеров IBM во время этого курса.
Этот курс был потяжелее. Печатать на клавиатуре – ерунда по сравнению с печатной машинкой. Одна ошибка и стирай все резинкой. Только один шрифт. Никаких проверок грамматики. Никакой центровки, возвращения на абзац и все это вслепую, потому что глаза не на мониторе, но в стороне, читают то, что ты попытался написать. Такое называют печать дотрагиванием. Вероятно потому, что потом ты трогался головой.
Тем не менее, я получил достаточно приличную оценку в первой жизни, и, хотя миссис Вакерман была недовольна, она была честна. На этот раз я тоже получил достойную оценку. Еще лучше было то, что мне выпало учиться с хорошенькими девушками и не приходилось делать тюремные заточки с кучей уродливых парней. Я пообещал миссис Вакерман, что в следующем году займусь домашней экономикой, что сделало ее не на шутку злой, а девочек заставило хихикать.
Однако, одноклассники меня особо не жалели. Во-первых, после битвы в автобусе все, кто надо мной издевался пытался обходить стороной. С другой стороны, хорошо, как я уже сказал, мне приходилось общаться с ужасно хорошенькими девушками в классе, что было довольно большим делом в 13 или 14 лет. На этот раз я даже близко так не волновался по поводу девушек, как в первый. Если девушки не были во мне заинтересованы, и давайте посмотрим правде в глаза, они не были, то часто рассказывали мне, какой парень им интересен, и я мог бы бросать тонкие намеки («Идиот, я тебе говорю, ей хотелось бы пойти на таныцы с собой! Иди за приглашением!») в правильном направлении. У меня была довольно тонкая власть над моими соотечественниками.