– Да, отец. Разве нет? Если банда из трех парней решит тебя избить… ты станешь сидеть и принимать удары? Или ударишь в ответ? Ну же, Па, ты был морским пехотинцем во время войны! Как бы ты поступил? – прежде, чем он мог ответить, я сказал: – Ну же, спроси Мистера Штайнера, правильно ли я все сделал или как ребенок? Я был почтителен и задавал умные вопросы, мы сработали вместе, чтобы оставить меня в школе и защитить семью от исков. Это поступок взрослого или ребенка?
Отец продолжал просто смотреть.
– Единственный раз, когда я позволил себе вольность, так это вначале, когда он начал обращаться со мной как с ребенком… Но когда мы прояснили этот вопрос… все стало куда лучше. Мне удалось выйти сухим из воды, разве это по-детски? Или ты хотел, чтобы я разнылся и описался? Черт, Пап, единственный, кто относился в той комнате ко мне, как к ребенку – это ты!
Я тут же пожалел, что сказал это. До этих пор я не ругался.
Отец просто пялился на меня мгновение, а затем недоверчиво покачал головой. То, что я использовал слово "Черт" было им проигнорировано.
– Хах. И что теперь?
Я ухмыльнулся:
– А сейчас мы поедем домой. Я пропустил ланч и возможно смогу перехватить пару печенюх.
Он взглянул на часы.
– Твоя мама скорее всего дома. И нам будет не весело.
– Скорее всего она уже получила новости из школы, – согласился я.
Мы были оба правы. Мамина машина оказалась возле дома. Хэма и Сьюзи не было дома, но я увидел свой рюкзак с книгами на диване. Кто-то из автобуса, скорее всего, принес его ко мне домой, так что сейчас Мама все знает.
– Карл? Это ты? Я хочу видеть тебя здесь и сейчас? – она позвала меня из своей спальни, что находилась на пути к моей и не было способа избежать ее. Я проследовал за отцом по лестнице к их спальне.
Мама была в ярости. Хотя, обычно она была очень привлекательна – за что зацепился мой Папа – но не сегодня. Она уставилась на меня.
– Что ты натворил? Кэти Ловнталь принесла твой рюкзак домой и раскатала мне, что ты избил трех мальчиков в автобусе, полиция арестовала тебя, а затем меня вызвали в школу! Тебя исключили! – она все это время кричала, а ее лицо было искривлено и ужасно.
Я повернул свою голову в сторону отца.
– Знаешь, вам, ребята, реально стоит разобраться что это за штука – "презумпция невиновности*".
Я повернул голову в сторону Мамы как раз, чтобы увидеть ее руку летящую в мое лицо. Она хорошо мне зарядила, заставив отступить на шаг назад.
– Не смей мне тут огрызаться!
Я сделал шаг вперед, заняв изначальное место и потер свою челюсть.
– Неплохой удар, Мам. Мы вернемся к этому чуть позже. Но почему бы нам сейчас не присесть?
Мать подошла чтобы отвесить мне пощечину, но отец вмешался.
– Ширли, нет.
Родителям удалось затащить себе в комнату кровать, стол, стул и кресло.
Я упал на кресло и папа сел на свой стол.
Маме не оставалось ничего, кроме как сесть на кровать.
– Ну вот, начнем, – сказал я.
Я рассказал ей всю историю, включая то, что случилось за решеткой. Опустил правда знакомство с грабителем. Для неё это было бы слишком. К концу истории она немного успокоилась, но была всё еще зла.
– Тебе не надо было драться с ними! Так умные мальчики не поступают!
Она начала раздражать меня, но я попытался следить за тоном.
– Что, Мам? Что мне стоило сделать? Сказать кому-нибудь? Кому? Водителю автобуса? Он солгал полиции просто чтобы сохранить работу. Думаешь, он бы помог? Кому я должен был сказать об этом в школе? Директору? И что? Он бы ко мне охрану приставил?
По виду её лица я понял, что это именно то, что мне нужно было сделать. Но всё же я надавил на неё.
– Может нужно было сказать вам с папой? Ах да, я делал это в прошлом году. Вы сказали мне постоять за себя. И угадайте что? Я только что это сделал, и вы мной недовольны! Соберись, Мама!
– Да как ты смеешь так со мной говорить!? Она посмотрела на отца, ожидая, что он начнет вставлять мне люлей, как он поступил бы в любой другой день. Вместо этого он просто сел и начал на неё смотреть, – Ты позволишь своему сыну так говорить со мной?
– Ширли, хватит.
– "Как так"? Говорить что-то с чем ты не согласна? Тогда можете меня сразу пристрелить. В этом мире масса вещей в которых мы не будем согласны, – ответил я, на самом деле зря.
Отец повернулся ко мне.
– Не нарывайся.
– Ага… – я устало потер лицо. Это был длинный день и время с родителями было хуже всего, – Что-то еще?
Мама уставилась на нас обоих. Она даже не представляла, что происходит, но это точно не удовлетворяло её праведное возмущение.