– Что ты задумал?
Я пожал плечами.
– Не уверен, что так можно, но если я закончу этот курс алгебры к рождеству и затем перейду к концу лета закончу алгебру 1. Они учатся по другим книгам? Это реально?
– Нет, книга та же. Мы делаем половину за этот год и вторую за следующий. Зачем тебе это, чем ты собираешься заниматсья в следующем году?
– Геометрией.
– У нас даже её здесь нет!
– Нет, но в Старшей школе Тоусона я как-нибудь смогу на неё попасть!
Она в неверии закачала головой.
– Иди на занятия, я расспрошу об этом. Я не знаю, разрешат ли тебе это сделать.
Я ухмыльнулся.
– Сделайте нам обоим услугу. Не упоминайте моё имя. Вряд ли Мистер Баттерфилд будет счастлив его слышать.
Она посмеялась.
– Это да. А теперь иди отсюда, а я кое с кем поговорю!
Я ничего не сказал предкам той ночью. Мои родители были бы расстроены, потому как мои действия явно противоречили их планам на мое будущее, даже не смотря на то, что я сам продвигал их вперед. Мама особенно любила все контролировать. С отцом было проще, но не намного. Я всегда избегал серьезных разговоров о школе и оценках, потому как это уж очень больная тема, больная потому, как в таких разговорах обязательно вовлекается дубовая дощечка… Я боялся ночей, когда проводились родительские собрания и мои шли на встречу с учителями. Учитывая, что я никогда "не реализовывал свой потенциал", то процесс моего "наказания" наступал как только они возвращались домой. Так что лучше просить прощения, чем разрешения. Если школа разрешит мне сделать сделать это, тогда и родители узнают об этом. Если бы школа отказалась, мне бы пришлось попросить родителей как-то надавить на них, но тогда имеется вероятность и самому получить. Нет, лучше уж подождать разговора с миссис Бакалеей на следующей неделе.
Что же до моих брата и сестры, Сьюзи поступила во второй класс и была беззаботной. Гамильтон же будет занудой, потому как он назойливый мудак, что лезет не в свои дела. Он бы все выходные нудил мне, почему мне этого не разрешат, а потом рассказал бы всем соседям, когда я попытаюсь сделать это. Так что будет куда лучше, если я расскажу о своих планах, уже когда они реализуются.
Я прожигал свои выходные. Суббота выдалась довольно простой: проснулся от будильника, пробежал круг с Дэйзи, после чего сделал еще один, больший без нее. Потянутая спина все еще давала о себе знать, но все было не так плохо. Я также сделал тот круг на минуту быстрее. Мама странно взглянула на меня, когда я вернулся, но я лишь повторил старую мысль о том, что "тот, кто борется и убегает, живет, чтобы продолжить борьбу в другой раз". Позже, вечером, а рыскал по округе в поисках утяжелителей. Но единственная вещь, которую я смог найти – это парочка кирпичей, которые я мог использовать вместо гантелей. Еще я пробовал отжиматься, но похоже, это было чересчур. Что ж, я буду работать над этим.
Утро понедельника было отстойным. Мы являлись Лютеранами*, обе ветви семьи, и нам не было нужды ходить в церковь по воскресеньям, как это делали бы католики, но мне нужно было посещать воскресную школу. Хуже всего то, что в то время, когда я ходил в колледж, я утратил свою веру. Я увидел и познал слишком много человеческого греха, чтобы верить в религию, вообще любую религию. Но мои родные, тем не менее, были прилежными верующими и я ходил в воскресную школу и на причастия. В ином случае папа бы сделал из меня стейк, а мама бы держала спичку!
Честно говоря, церковь святого Павла была неплохим местом. У нас был новый пастор, Джо Нидхэм, что хорошо сходился с молодежью. Он был женат, и растил пару приемных детей в Тимониуме. При церкви была активная программа для подростков, а пастырь Джо обожал каное и кепминг, часто водя свою паству в походы. Мы хорошо сходились. Я часто заглядывал к нему даже после того, как переехал, просто чтоб повидаться со старым другом и обсудить всякое. Мы говорили о моих проблемах с семьей и всегда показывали друг другу фото наших детей.
Теперь же, однако, походы в воскресную школу были подобны коммунистическим лагерям для инакомыслящих. Спустя годы я шутил с Мэрилин, что был настоящим святошей и цитировал Библию наизусть, но затем узнал, что это дьявол придумал печенье с шоколадной крошкой и всё было потеряно. Она была праведной католичкой, и это очень её злило.
Сегодня воскресенье причастия, в отличии от католиков, мы причащались лишь раз в месяц. Такие дни – муки вдвойне, воскресная школа и церковь. Когда мы уходили, то пастор Джо спросил: хочу ли я быть мальчиком у алтаря, но я ответил, что "Только если меня поставят ответственным за вино". Пастор и папа посмеялись надо мной, но мама надулась и отвесила мне оплеуху. Видимо наш договор про мою неприкасаемость не работал в доме Господа.