– Я хочу пойти на занятия по самообороне, – объявил я.
Мама озадаченно посмотрела на меня, а Папа ответил:
– Я думал, что твой план теперь всегда убегать?
– Ну, а что если меня поймают? – ответил я, на что он фыркнул, а мать нахмурила брови.
– Хочешь что-то конкретное? – спросил он.
Я кивнул.
– Не знаю, помнишь ты или нет, но Лэнс Мияги был со мной в Хэмптоне, его отец учит людей карате или чему-то такому в Йорк Роад, Тимониум. Интересно, можно ли что-то придумать с этим.
Хэмильтон подслушивал нас с кухни. Хохоча, он вышел из дверного проема.
– Будешь учить карате? – он продолжал смеяться и махать руками, подражая ударам карате.
– Можно мне его на нем использовать? – пробубнил я.
– Эй, Сьюзи, Карл хочет учить карате! – сестра сбежала вниз по лестнице и они начали прыгать вокруг в нелепой драке. Мама с Папой кричали, чтобы те перестали, это закончилось лишь тем, что мой брат идиот на самом деле ударил Сьюзи по руке.
Она принялась плакать и отец отвесил Хэмильтону оплеуху. Их послали в комнаты.
– Ну, теперь это уже не кажется хорошей идеей, верно? – спросила меня мать самым, что ни на есть, не одобряющим тоном.
– Ма, я не виноват, что он придурок. Зачем он вам? Ну, в первый раз же всё нормально получилось!
Папа посмеялся, а Мама поджала губы. Это была долгоиграющая шутка в нашей семье. Я говорил, что в первый раз все было идеально, а как можно превзойти идеал. А Сьюзи, что им потребовалось три раза, чтобы получилось что-то путевое. И только Хэмильтон ничего не говорил, будучи в середине.
– Мне не нравится мысль о том, что ты будешь драться. Это неправильно.
– Мама, я не буду драться. Я буду учиться как не драться, – в этом не было никакого смысла, но моя мать и логика – не самые близкие друзья. Она довольно смышленая, но не сдала бы курс Логики, даже если бы от этого зависела её жизнь.
Папа согласился взять меня в школу Мияги после каникул, хотя бы чтобы осмотреться. Он не сказал, но подразумевал, что мне нужно будет разобраться, как я собираюсь платить за секцию. Он явно не собирался давать мне никаких денег. Однако, в тот вечер, ответ пришел сам собой. Папа пришел домой раньше, а вместе с ним Мистер Штайнер. Хэму и Сьюзи было велено сидеть у себя в комнатах, а я уместился в гостинной вместе с родителями. Встреча получилась короткой.
С исками против студентов из автобуса разобрались примерно так, как и предполагал, но только гораздо быстрее. Он терроризировал семьи и их адвокатов письмами и всё. Единственной проблемой оказалось собрать все подписи. Адвокат раскрыл кейс и вытащил стопку денег, мы с родителями расписались и мне был передан чек на двадцать тысяч долларов.
Тогда это считалось очень серьезными деньгами. Папа ничего мне не сказал, но похоже он в год зарабатывал меньше. А он был одним из старших инженеров в компании. За такие деньги я мог оплатить четыре года в любом из колледжей. Таков и был план.
Мама решила положить деньги на семейный счет.
– Думаю, будет лучше, если их перечислят на мой счет, – объявил я.
– Не глупи. Никто не даст тебе таких денег. Это на будущее, – сказала она.
Штейнер поднял бровь услышав это, но я лишь спокойно ответил.
– На чеке написано моё имя, не ваши. Я ничего не имею против того, чтобы положить их на сберегательный счет… но он будет открыт на моё имя.
– Нет, никогда! – она злобно глянула на отца, – Ты так и будешь сидеть? Он же просто потратит все деньги!
Папа не согласился с ней сию же минуту. Вместо этого он посмотрел на меня и спросил:
– Что у тебя на уме?
Мать буквально закричала.
Я не обратил на неё внимания и ответил.
– Ну, сберегательный счет неплохое начало, но я знаю, что могу получить куда больше благодаря брокерству. Фондовые рынки в целом в течение большей части последнего десятилетия в среднем приносили где-то около девяти-десяти процентов дохода, что немного выше сберегательного счета. Если я сохраню эти деньги на будущее, я должен заставить их работать на меня.
Мама продолжала буйствовать, пока папа и Мистер Штайнер хвалили меня.
– Ширли, успокойся, он прав.
Мать притихла, без особой любезности, затем отец добавил.
– Есть какие-то конкретные идеи?
У меня были кое-какие мысли, но я просто сказал:
– Ничего такого. Возможно общая биржа, возможно валютные рынки. Но я смотрел бы в сторону товаров.
Это озадачило их. Штейнер влез в разговор и спросил:
– Товары? Как пшеница и апельсиновый сок?
– Скорее нефть.
– Нефть!?
– Да ты с ума сошел! – заявил отец.