— Сэр?
— Фрэнк, если я перестану бриться и отращу бороду, это не станет концом республики. Это не станет даже приостановкой республики. Что может случиться, Фрэнк? Появится узурпатор, чтобы свергнуть короля? Ты так думаешь? Это уже случилось. Через несколько недель я стану не более, чем сноской в учебнике одиннадцатого класса. Какая разница?
— В этом веке у нас не было президента с бородой.
— Фрэнк, это 21-й век. Единственные президенты, которые у нас были, Джордж Буш и я.
— Нет, то есть, да, вы же понимаете, о чём я!
— Фрэнк, Тедди Рузвельт носил усы, и это было в 20-м веке, — заметил я.
— Правда? Мы возвращаемся во времена Тедди Рузвельта?! — воскликнул он.
— Красивые усы, Фрэнк, большие и кустистые.
— Это мне не поможет, мистер президент! — он посмотрел на Мэрилин. — Вы знали о его плане?
Мэрилин засмеялась:
— Фрэнк, я уже видела его с бородой и усами. Он проходил так почти все восьмидесятые, до того, как уйти в политику.
Я кивнул:
— Она не была такой белой. Это немного расстраивает, — заметил я с кислой миной.
— Когда у нас последний раз был президент с бородой? Линкольн? — спросил мой начальник штаба.
Я неодобрительно на него посмотрел:
— Фрэнк, право слово, после Линкольна был Г рант. У него была борода и усы. У Линкольна не было усов. Потом было ещё несколько.
Фрэнк поднял руки вверх:
— С нетерпением жду пресс-релиз, который Уилл напишет об этом!
— Не беспокойся. Он может включить это в свою книгу, «Я выжил при Карле Бакмэне». Он пишет её вместе с Ари Флейшером.
Фрэнк маниакально рассмеялся и вздохнул.
Этим вечером за ужином никто ничего не сказал. Я произносил всевозможные речи, подобающие государственному деятелю, например: пусть я больше не президенту Багам нет друга лучше, и я буду рад служить там послом дружбы от президента Маккейна. Наш обычный посол, Нед Сигель, только улыбался и кивал. Он не жаловался на мою бороду, потому что сам носил бороду и усы. Он просто сказал:
— Мне нравится ваш образ, мистер президент.
— Мой начальник штаба считает, что это конец американской демократии.
— Просто скажите ему правду. Только настоящие мужчины носят бороду и усы!
Я засмеялся и добавил:
— Бог создал лишь несколько идеальных голов. Остальные он покрыл волосами.
У Неда были густые волосы, но он всё равно засмеялся:
— Я бы поинтересовался, говорили ли вы об этом своему преемнику, но хочу сохранить свою работу подольше.
— У него чертовски хорошая причёска, не так ли? — Нед тоже посмеялся: — Должно быть, она приклеена!
Ещё несколько дней мы ничего не слышали о прессе, поэтому никто не стал возвращаться домой, должно быть, у всех был отпуск. К тому моменту я стал устаревшей новостью, почти забытой. Теперь лишь Маккейн имел значение, Маккейн, Маккейн и то, что он намерен изменить или оставить. Единственное, что могло привлечь ко мне внимание, это если бы в ближайшем будущем борт номер один, самолёт или вертолёт, разбился со мной внутри.
Домой мы улетели в понедельник 17 ноября, после восьми приятнейших дней ничегонеделания, и мир вокруг нас не рухнул. Никто на борту номер один не обратил внимания на мою бороду, которую я подстриг, придав ей форму эспаньолки. Они пялились, но ничего не сказали своему главнокомандующему. Это продолжалось ровно столько, сколько нужно для того, чтобы дойти до Западного крыла и поздороваться.
Уилл Брюсис сказал:
— Добро пожаловать обратно, мистер президент. Хороший был отпуск?
— Очень хороший, Уилл. Очень безмятежный. Кажется, мир не рухнул без меня.
— Да, сэр, мы прорвались. Когда планируете побриться, сэр?
— Я брился сегодня утром, Уилл, — ответил я с улыбкой, посчитав, что имею право растянуть неловкий момент и помучить его.
— Ох, да, сэр. То есть, о, ваше лицо.
— Фрэнк не звонил тебе? Не сказал об этом? — усмехнулся я.
— Должно быть, у вас были разногласия по этому поводу. Вы решили сменить образ?
— Почему нет? Как думаешь, Америка переживёт это потрясение? Беспокоишься, что я проиграю следующие выборы?
— Вы же видели шумиху, которая поднималась каждый раз, когда ваша супруга меняла причёску. Но это ничто по сравнению с вашей бородой!
Довольно верно. Мэрилин пару раз меняла причёску, и пресса давала каждой укладке отдельное имя!
— Это лишь на восемь недель, Уилл. Страна справится.
— Да, сэр. Пойду предупрежу парикмахера!
Я громко рассмеялся. Как мне однажды сказали, у человека волосы отрастают примерно на полдюйма в месяц или около того. Опять же, когда я был обычным обывателем, я привык стричься, когда волосы становились слишком длинными, примерно раз в шесть недель или около того, если только не отвлекался и не забывал. Как только я пришёл в политику, это стало регулярным мероприятием через каждые две недели! Если мои волосы отрастали хотя бы на четверть дюйма, это значило, что пора подправить причёску. Твой облик ни на йоту не должен отличаться от предвыборных плакатов и рекламных фотографий. Я мог развязать войну, но, если мои волосы окажутся в беспорядке, это станет главной темой всех новостей, которая обойдёт даже войну.