А страшнее всего в мине — ловушки, которые должны уничтожить и мину, и минера, если он не сможет проникнуть в их тайну. Начнешь доставать запал — замкнется электрическая цепь и… нет тебя больше; коснешься любого прибора — так и жди: последует взрыв. Даже простого винта без осторожности вывернуть нельзя: проникнет в отверстие свет, сработает фотоэлемент, спрятанный в мине, и опять неизбежный грохот взрыва!
Все эти особенности фашистских неконтактных мин, всё ловушки, устанавливаемые в них, знал майор Варзин. Вот поэтому его и послали на разоружение опасной находки.
Только все ли ловушки знал он? Конечно, нет: в любой мине враги могли установить новинку. Задача майора — обнаружить ее, разгадать, устранить и лишь потом разоружить мину.
Не стало ила, смыл его майор Варзин — увидел маркировку. Теперь ясно: мина акустическая. Не прекрати своевременно работы в порту — давно бы, возможно, взлетела на воздух землечерпалка. Да только ли она одна?
И, как бывало уже не раз, захотелось покурить перед началом работы, захотелось еще хоть несколько минут побыть человеком, от которого смерть пока еще далека.
Он сидит, курит и думает. Не о жизни, не о жене. Все мысли — как подобраться к «жалу» этой мины, как вырвать его? Фашисты чаще всего ставили мины с таким расчетом, чтобы они взрывались под вторым кораблем, прошедшим над ними. Значит, нужно исходить из того, что тот, первый, корабль уже прошел, что сейчас может быть только взрыв. Иными словами, сейчас мина должна взорваться от любого звука, если он будет продолжаться больше трех секунд; всего две секунды в твоем распоряжении, минер!
Две секунды: ноль — раз, ноль — два… Стоит мысленно сказать: «Ноль — три», — уже взрыв. Смерть.
Из этого вывод: ключами работать нельзя. Остается одно — ножом резать эбонитовую прокладку.
Решение принято, и майор Варзин встает, подходит к мине. Его пальцы стискивают рукоятку ножа. Кожа побелела на суставах.
Начали!
Нож касается эбонита. Майор Варзин нажимает на него и считает:
— Ноль — раз, ноль — два!
Счет быстрый, чтобы не ошибиться.
Минутная пауза, и снова нож делает глубокую бороздку на прокладке.
Постепенно Александр Николаевич увлекся, чуть притупил ощущение постоянной опасности. Ему казалось, что дело спорится, что скоро с миной будет покончено. И тут нож чуть дольше положенного времени задержался на эбоните. Акустический уловитель сработал: слышно тиканье часов.
Три секунды до взрыва! А что за них сделаешь? Куда убежишь? И Александр Николаевич остался у мины.
Но часы вдруг остановились!
Пошатываясь, отошел Александр Николаевич в сторону от мины, сел на кнехт. Полез в карман за папиросой. С трудом достал ее: так сильно дрожали пальцы. Ведь он лучше других знал, что могло произойти после того, как заработали часы.
Только через несколько минут окончательно поверил в свое счастье: у мины в запасе был еще один корабль! Значит, еще можно бороться, значит, есть еще шанс вернуться домой!
Но теперь работать нужно как никогда спокойно и внимательно, внимательно и спокойно. Нельзя два раза подряд испытывать судьбу.
Александр Николаевич взглянул на часы. Ого! Уже без двадцати минут двенадцать… Пришел сюда в семь. Выходит, почти пять часов бьется над этой миной…
Замерил прорезанную щель. Только три сантиметра.
На порт коршуном упала ночь, накрыла его черными крыльями. В домах постепенно гаснут огни.
А минер режет эбонит.
— Ноль — раз, ноль — два, — шепчут его пересохшие губы.
Город утонул во мраке. Светится огонек только около шлюпки, на которой матросы ждут майора Варзина. Правда, в городе есть еще и окно, где сейчас наверняка тоже горит свет, но его не видно с землечерпалки. Это огонек в его собственной квартире. Там сидит Люся. Сидит одна. Стиснула ладони коленями и сидит. Ждет…
— Ноль — раз, ноль — два, — хрипит майор, прижимаясь лбом к холодной мине.
Наконец нож выпадает из его пальцев, сведенных судорогой. Все… Больше минер не может работать…
Как так — не может?! А кто тогда может? Или и завтра царить в порту тишине? Или и завтра людям с тревогой смотреть на землечерпалку, ежесекундно ожидая чудовищного взрыва?
Майор Варзин снова подошел к мине. Сжал нож непослушными пальцами.
— Ноль — раз, ноль — два…