Валерии просто ужасны, ее терзают сомнения. Телефон Рауля по-прежнему отключен, ее подруга ушла и до сих пор не вернулась. Девушку охватывает отчаяние, и она начинает представлять себе самое худшее. Если ей сегодня чего-то не хватает, так это того, чтобы Рауль и Элизабет крутили любовь, сидя в кино.
Наконец, в руке Валерии завибрировал телефон. Дрожащим голосом она приветствует парня.
- Привет, я звонила тебе тысячу раз.
- Мне так жаль. Пока я был в кино, батарейка разрядилась. Я забыл подзарядить телефон.
- Черт, но сейчас ведь ты звонишь, – горько сетует Валерия. Когда она говорит, ее голос
срывается. У него нет никакого права заставлять ее страдать.
- Мне жаль, я должен был предусмотреть. Я только что пришел домой, и первое, что я сделал –
позвонил тебе.
Пока Рауль продолжает свои объяснения, извиняясь за то, что так долго не подавал признаков
жизни, Элизабет пишет в чат:
- Я уже здесь. Извини, мама расспрашивала меня о фильме и интересовалась, что мне хотелось бы
на ужин.
- ОК.
- Сейчас расскажу… У меня даже есть надежда, что мы с Раулем станем больше, чем просто
друзьями!
Точка в конце предложения, а за ней целая куча счастливых смайликов. Валерия внимательно
читает разъяснения подруги и одновременно продолжает выслушивать по телефону парня.
- Я тебе обещаю, что больше никогда не останусь с разряженным телефоном, – завершает свою
речь Рауль, вот уже несколько секунд говоривший без остановки.
- А что произошло в кино с Эли?
- С Эли? Ничего.
- Я считаю, что она так не думает.
- Ты разговаривала с ней?
- Говорю прямо сейчас, в чате. Я прочту тебе, что она пишет: “ У меня даже есть надежда, что мы
с Раулем станем больше, чем просто друзьями! Подружка, это просто невероятно. Я сама себе не верю. Я уже потеряла веру, но, пока мы смотрели фильм, я все твердила, что никто не даст ему то, что могу предложить я. И еще повторяла, чтобы он не рассматривал меня только как мимолетную интрижку или милое любовное приключение. – Валерия вздыхает, ей тяжело читать следующее пришедшее сообщение. Рауль ничего не говорит, он только, молча, слушает Валерию. – Я продолжаю, – говорит Валерия и читает дальше. – Тогда он помялся и сказал, что я девушка, которую любой парень хотел бы видеть рядом с собой. И добавил, что я ему нравлюсь, и что, хотя он ничего не обещает, но подумает об этом.”
- Этому есть объяснение, – вмешивается Рауль, услышав новое сопение Валерии.
- Какое еще объяснение? Что ты дал ей надежду, чтобы она оставила тебя в покое? Или на самом
деле ты думаешь… что вы можете… встречаться?
- Ты же знаешь, что мне нравишься ты.
- Я уже не так в этом уверена.
- Вал, я не мог сказать ей по-другому, пойми.
- Конечно, мог.
- Ты не представляешь, как трудно, когда, сидя в кино, кто-то шепчет тебе сотни раз, что хочет
построить с тобой какие-то отношения, и вы должны попытаться.
Но, Валерия не принимает извинения парня. Она отвечает подруге каким-то веселым смайликом с
улыбчивой рожицей, а Эли на свой лад продолжает излагать случившееся.
- Мне так трудно, что я должна читать то, что читаю.
- Ты же знаешь, что Эли очень восторженная, она все слишком сильно преувеличивает, раздувает
из мухи слона. Просто я сказал ей, чтобы она дала мне время подумать, и все для того, чтобы она не талдычила больше об одном и том же, и чтобы не страдала в душе.
- Вы с ней целовались?
- Что?
- А то! Вы целовались… в губы.
- Нет, конечно, нет!
- “Вчера днем Рауль был у меня дома, и мы целовались. Прости, что не рассказала раньше, но мне
было очень плохо, потому что он снова отверг меня. Я не хотела волновать тебя, чтобы ты не подумала, что я в отчаянии. Я думала, что это наш последний поцелуй, но сейчас я снова пребываю в мечтах.”
Молчание Рауля подтверждает Валерии, что ее подруга написала правду.
- Мне нет прощения, – выдавливает, наконец, парень, – но это ничего не означает, честное слово.
Это был самый холодный из всех поцелуев.
- А почему ты мне не рассказал?
- Чтобы не огорчать тебя. Я не хотел, чтобы тебе было плохо.
- Ты должен был рассказать мне. Мы с тобой только начали встречаться, и я не могу просить,
чтобы ты влюбился в меня так же безумно, как я. Но, если ты просишь, чтобы я доверяла тебе, чтобы я не сходила с ума, думая, что Эли может добиться от тебя… не ври мне, пожалуйста. Потому что сейчас… мне хочется только плакать.
- Я чувствую себя ужасно, – говорит Рауль.
- Мне еще хуже. Я не знаю, чему и кому верить.
- Что я могу сделать, чтобы тебе полегчало.
- Сейчас ничего. Мне нужно пойти, лечь в постель и отдохнуть. Нужно заснуть, а завтра будет уже
другой день.
- Ты хочешь, чтобы я повесил трубку?
- Думаю, так будет лучше всего.
Валерия никогда и подумать не могла, что находиться вдалеке от Рауля, могло оказаться самым
лучшим вариантом для нее. Но, сегодня она так устала от всего… и его поцелуй с Элизабет стал последней каплей.
- Ладно, тогда до завтра, – говорит Рауль.
- До завтра.
- Отдыхай, Вал. И помни, что мне нравишься ты, прошу тебя.
Но Валерия не отвечает. Она грустно улыбается телефонной трубке и отключается. Девушка
кладет свой розовый BlackBerry в сторонку и, попрощавшись с пребывающей в эйфории подругой, выключает компьютер. Она рассеянно блуждает взглядом по сторонам, в глазах появляется туман. Валерия подносит руки к лицу, а когда снова опускает их, они мокры от слез. Девушка никогда не чувствовала такую тяжесть в груди, даже тогда, когда она не могла ни с кем разговаривать, спрятавшись в своем мирке.
Ей нужно отдохнуть и забыть обо всем. И все же этот понедельник был, вероятно, всего лишь
преддверием того, что произойдет на следующий день. День, который Валерия не сможет забыть никогда.
Глава 66
Она и представить не могла, что ее родители могут снова смеяться, сидя за одним столом. Во
всяком случае, не до такой же степени, чтобы подавиться косточкой от маслины или пролить на себя горячий суп. За столом царило веселье, и ужин прошел в приятной обстановке. Словом, все было милым – вкусная еда, хорошее вино для родителей, прохладительное для девушек и много-много смеха, гораздо больше, чем ожидалось. Хотя остается еще десерт.
Как бы там ни было, они уже обсудили основной вопрос, ради которого Эрнесто пришел сюда,
чтобы поговорить со своей бывшей женой и дочерьми. Все решилось мирным путем, без скандалов и криков. Мария поедет жить к отцу в Барселону до июня, а когда закончатся занятия в тамошней школе, вернется в Мадрид, и в зависимости от того, как пойдут дела, в сентябре снова поедет или не поедет в Барселону.
Удивительно, их мать была против поездки. Интересно, о чем они говорили по телефону, что она
вдруг стала такой уступчивой?
Пас выходит из-за стола и тут же возвращается с двумя маленькими мисочками заварного крема.
Крем готовила не она, но по виду и не скажешь. Одну она дает бывшему мужу, другую – Марии. Секунду спустя, она снова приносит еще две креманки – для Гадеа и себе.
- Восхитительный крем! – восторгается мужчина, облизываясь. – Сама готовила?
- Хм-м-м, конечно.
- Отлично получилось! Пальчики оближешь!
Сестры переглядываются между собой. Они знают правду, но предпочитают не портить матери
игру и помалкивают. Уже тысячу лет они не слышали, чтобы отец говорил ей комплименты, потому что на самом деле их мать никогда не готовила заварной крем.
- Я рада, что тебе понравилось.
- Это самое вкусное, что я ел в своей жизни, хотя я знаю одно местечко в Барселоне, где делают
почти такой же вкусный крем, как твой.
- Мы обязательно сходим туда, чтобы отведать крем, когда приедем навестить Марию, – говорит