Понизив голос, Толя сказал:
— Они скрывались…
И тотчас нам представилась тёмная ночь и люди, освещённые неярким светом костра. Он был, должно быть, небольшой, этот костёр: люди боялись выдать себя. Кто они были? От кого скрывались?
— Может быть, партизаны?..
Да, это могло быть. Здесь шли бои.
Вот что значит искать. Мы сотни раз проходили вдоль ручья. Сотни раз видели тяжёлый серый камень, разделявший ручей на две струи. Он был в трёх шагах от нашего «альбома следов». Но только теперь ребята обнаружили за камнем своеобразную кладовую — в ней собиралось всё, что приносила вода. Ребята осторожно сдвинули камень. Быстрым потоком понеслись ветки, щепки, камешки, скопившиеся за ним. В прозрачной воде мелькнуло что-то тонкое, гибкое, похожее на маленькую змейку. Вася схватил эту змейку.
— Провод! — воскликнул он.
Скрученный из тонких проволочек, провод походил на кусок антенны. Значит, на острове когда-то были связисты?
На другой день к нашим трофеям прибавился ещё один. Толя нашёл на берегу палку. На гладком стволе её виднелись плоские круглые бугорки, похожие на мозоли: кто-то острым ножом срезал все ветки. Толя стал рассматривать палку. Нижний конец был обтрёпан. Значит, кто-то ходил, тяжело опираясь на неё. Должно быть, высокий человек — палка доходила Толе до груди. Кто это был… раненый, больной?
Постепенно мы представили себе историю людей, живших до нас на острове. Были они здесь несколько лет назад, осенью или поздним летом. Жили, очевидно, недолго, но и не один день. Скрывались. Кто-то из них был ранен или болен… Должно быть, у них было плохо с продуктами. На дне оврага, недалеко от костра, валялась куча желудей. Может быть, жёлуди были собраны для еды.
— Интересно, как они сюда перебрались? — спрашивал всех Толя.
— Видишь ли, — медленно отвечал Вася, — наверное, на острове их было немного…
Оля задумчиво смотрит, как прыгают искорки с ветки на ветку, как занимается хворост. Оля неразговорчивая. Но, когда она говорит, ребята прислушиваются к её словам. Это она предложила осмотреть ручей, это она заметила жёлуди.
В стороне от костра сидит Вовка.
— Они могли высадиться только ночью. — Глаза его блестят. Он как будто видит перед собой плывущую в камышах лодку, насторожённую ночную темь…
В эти вечера мы переносились в прошлое нашего островка и словно заново открывали его. Всё теперь для нас было иным, чем в первые дни.
Подошёл день отъезда. Мы уезжали рано, на рассвете. Из лёгкого тумана выплывали стволы деревьев. Даже птицы ещё спали.
Мы сложили палатки, связали спальные мешки.
Опустела полянка, где только что стоял наш лагерь!
Знакомой тропой пошли к озеру.
На обратном пути мы надумали заехать в ближайшую деревню и спросить там о партизанах. Может быть, известно, кто жил на острове.
— Ещё бы денёк пожить, — вздыхал Вовка, — мы бы и сами всё узнали.
— Эх, Вовка, — потрепала я его по кудрявой голове. — Ты пойми, что в памяти людей рассказы о героях оставляют более глубокий след, чем могут сохранить все леса и овраги: народ помнит их. В Прохоровке, я думаю, мы многое узнаем.
— Всё равно уезжать жалко…
Мы вышли к озеру, погрузились и медленно отплыли от берега.
— До свиданья, островок! Прощай! — крикнули мы.
И стало вдруг грустно. Маленький, затерянный среди озёр островок стал для нас близким, стал частью нашей большой родной земли.
— А мы его никак не назвали! — взволнованно проговорил Толя.
И Вася негромко ответил:
— Партизанский.
В Прохоровке в правлении колхоза мы застали старичка счетовода. Он выслушал нас, подумал, помолчал.
— Партизаны всюду были, — ответил он. — Где родная земля, там непременно был на её защите солдат или партизан.
— А я, пожалуй, знаю, про какой остров вы говорите, ребята, — вмешался в нашу беседу молодой паренёк, крутивший ручку телефона. Он оказался секретарём комитета комсомола. — Это, наверное, «пятачок», там Василий был. Ну-ка, что вы там нашли, покажите… Банку? Мало. А это что? Провод? Тоже там нашли?
Толя стал торопливо рассказывать, как мы нашли костёр в овраге, как открыли кладовую ручья, как пришли к убеждению, что жили на острове партизаны, что их было немного, что были они там осенью — в овраге рядом с банкой нашли жёлуди.
— Неужто жёлуди сохранились? Столько лет прошло! — удивился комсомолец. Он внимательно посмотрел на нас. — Но вы не ошиблись, ребята! — сказал он. — Это партизанский остров. Там был наш радист Василий Поздняков. Один. У Василия была рация, и он передавал партизанские донесения на Большую землю. Место это тихое, укрытое. Только два человека знали, что там наша рация, — начальник партизанского отряда и один рыбак. Этот рыбак по ночам выезжал на озеро, будто рыбачил, а на самом деле возил Василию донесения и продукты. Но однажды фашисты напали на партизанский отряд, рыбака убили, начальник был тяжело ранен. Связь с Василием прервалась. А время было горячее. Фашисты готовили наступление, по озеру шли транспорты со снарядами, пушками. Понял Василий: нельзя оставить нашу армию без сведений. Он сам стал вести разведку, прячась в камышах. А ночью передавал на фронт, сколько пароходов прошло, что везут.