— Да? — спросила Полина.
— Так, просто, — ответил я.
Хотя больше всего на свете мне хотелось сказать: «Просто люблю!».
Но вот, наконец, все расселись. Встал папа и, вытащив из-под стола огромную бутыль с самодельной — кажется, даже рисованной этикеткой и чем-то тёмно-зелёным внутри, долго возился с пробкой, счищая сургуч и разматывая намотанную около горлышка верёвку. Налил полную чарку себе и половинку — старшему из братьев, капнул младшему на донышко… Попытался, но не сумел налить мне, наткнувшись на заблаговременно выставленную руку.
«Значит, сейчас!», — решил я.
— Уважаемый Сергей Юрьевич! — говоря, я смотрел в слегка округлившиеся папины глаза. — Чтобы сейчас и в дальнейшем между нами не возникло недоразумений, хочу сразу предупредить: я не пью спиртного.
В комнате сразу же установилась мёртвая тишина. Шесть пар глаз — и все шесть смотрят на меня. Первым нарушил молчание папа:
— Молодой человек! — начал он. — Анатолий… не знаю, как вас по батюшке. Мы, уж не обижайтесь, люди простые и ваших вкусов не знаем. Но сегодня вы — наш гость. А слово «гость» от чего происходит? Правильно, от слова «угостить». Вот и мы хотим вас угостить лучшим, что у нас есть. Заметьте — это никакая не покупная водка, а настоящий самогон. Чистый, как слеза, настоянный на берёзовых бруньках. Попробуйте, и уверяю вас, вы не пожалеете. Специально берёг для такого случая, лучшего у меня сроду не выходило…
— Толик, не обижай! — тихо шепнула Полина.
— Сергей Юрьевич! — ответил я. — Благодарю вас за предложение, но говорю ещё раз: я не употребляю спиртного…
Папа так и сел со своей бутылью. Снова последовала пауза, во время которой на меня смотрели, не отрываясь. Водрузив бутыль посреди стола, где на выложенном салфетками блюде для неё было приготовлено место, папа налил дамам — в том числе и Полине, красного вина из стоявшей тут же меньшей бутыли. А затем произнёс… Нет, не тост — настоящую речь о том, какая чудесная у него выросла дочка, как он рад её видеть взрослой, студенткой столичного университета, и какой замечательный парень — её жених, приехал вместе с ней.
Чувствовалось, что к речи он готовился заранее — говорил слишком уж гладко, да и из-за обшлага пиджака выглядывал сложенный в несколько раз лист бумаги. Но, несмотря на подготовку, получилась эта речь у него изрядно скомканной — папа то и дело запинался, а потом с укоризной смотрел, как я пью воду.
— Ну, всё равно, как-то… Как-то не по-людски получается, — переживал он, тогда как остальные тянулись к блюдам с закусками. — Словно бедный родственник, ей богу…
— В самом деле, Анатолий! — вмешалась мама. — Давайте хотя бы по одной, за знакомство.
— Толик, прошу тебя!.. — шепнула Полина.
— Выпить немного яду…
— Это не яд. А папу обидишь…
Ну да, знаем мы ваши штучки. «Толик, ну ты же хороший парень!..». «Ну, хотя бы по одной, для общения…». «Толик, не разбивай компанию!..». А ведь интересный у них, должно быть, город. Урал, легендарная Чусовая, с детства знакомые герои Бажовских сказов…
— Может, вам нашей слабенькой налить? — предложила мама, показывая на стоящую тут же бутылку с домашним красным вином.
— Толик, пожалуйста! — продолжала шептать Полина. — Ты не знаешь, как папа своим самогоном гордится. Почему, ну почему ты такой?
— Марина Сергеевна! — ответил я. — Ещё раз вам говорю: я не употребляю спиртного…
— Да вы гляньте на него! — впервые подала голос кругленькая тётушка. — Футы-нуты, барин гладкий, штучка-дрючка столичная. Где ему простого-то, рабочего человека уважить!..
Снова поднялся папа. Я уже приготовился к новой серии уговоров. Но вместо этого, небрежно махнув рукой, папа выбрался из-за стола. Вид у него при этом был… Словно воздушный шар, из которого воздух выпустили.
— Обидел! — заверещала на всю комнату кругленькая тётушка. — Такого хорошего человека взял и обидел.
Следом из-за стола выбралась мама. Не успела закрыться дверь, как сидевшая рядом Полина вскочила, будто ужаленная. Понятно, что одному мне тоже не захотелось оставаться с тётушкой и обоими братьями. Старший явно раздумывал, не ввязаться ли в драку — хочется постоять за честь семьи, да боязно связываться со мной, взрослым человеком. Выхожу в коридор — и тут откуда-то выскакивает Полина, раскрасневшаяся, с заплаканными глазами.