— Полина! — крикнул я чуть ли не на весь салон.
Она повернула голову, улыбнулась. И тут же демонстративно уткнулась носом в окно.
— Полина! — повторил я, усаживаясь в соседнее кресло.
— Да? — спросила она, не оборачиваясь.
— Ты? Здесь зачем? — ничего умнее в тот момент мне в голову не пришло.
— Так, просто…
— Но ты же… Ты же домой, ты же со мной летишь…
— Да, — согласилась она. — И что?
«Не спеши, — сказал я себе. — Она всё ещё обижена, во всяком случае, она ясно даёт тебе понять, что обижена. Но она летит с тобой в Москву, где ей нечего делать — Университет закрыт на каникулы, а подружки разъехались по домам. И негде жить — общежитие тоже закрыто. К тому же, не без твоего участия, из общежития её давно выселили. Интересно — она сама решила лететь или родители уговорили?..».
По радио отзвучали положенные слова, нас качнуло — самолёт выруливал на взлётную полосу. Лёгкий толчок дал понять, что мы оторвались от земли.
Я повернулся. Полина чуть ли не демонстративно уткнулась носом в иллюминатор. Густые чёрные волосы распушились, тонкий завиток прилип к загорелой щёчке. Сделалось тошно — я уже знал, что придётся сказать ей дома. За иллюминатором привычно полоскалось голубое небо.
Вот тогда-то мне с какой-то поразительной, кристальной ясностью вспомнилось то дышащее свежестью после ночного дождя светлое, прозрачное осеннее утро. Давно уже закрытое, обанкротившееся несколько лет назад кафе, и человек двадцать студентов, собравшихся вокруг составленных столов. Я, в ту пору молодой и глупый, не решившийся уйти. И огромный, могучий Миша Мажурков:
«Дочка у меня родилась, Толян! Понимаешь ты, дочка!».
И он же, нависший, словно скала:
«Ты меня уважаешь? Если не хочешь выпить — значит, ты меня не уважаешь, мою семью и дочку тоже…»
И снова Полина — какой я увидел её первый раз в метро. Маленькая, несчастная, плачущая, уткнувшаяся лицом в колонну. «Дочка!». «Дурак ты, парень! Выпил бы с ними — ничего бы с тобой не случилось…». «Река начинается с голубого ручейка, а дружба с чего?». Снова Полина, её большие карие глаза, глядящие на меня с такой надеждой. «Вы ведь не передумаете, правда?». И та наша, не столь уж и давняя новогодняя ночь, чёрное зимнее небо и ракеты над крышей соседнего дома, рассыпающиеся ворохом разноцветных искр — маленькая добрая новогодняя сказка. Алкашня за гаражом в моём старом дворе, откупоривающая бутылки о кирпичный выступ…
А всё же, странные вы, люди, существа.
© Atta, Москва, 08.02.2020.